Неоконченный маршрут. Воспоминания о Колыме 30-40-х годов - [33]

Страница геологического отчета Виктора Володина о работе Таборной геологической партии летом 1939 г. в районе месторождения «Бутугычаг» на ключе Ачча.

Это было похоже на наступление новой эры в тайге. Человек наконец, становился хозяином. Но в те далекие довоенные годы ничего подобного не было и не предвиделось. Об этом можно было только мечтать тогда и еще много лет позднее, продолжая страдать от кровососов, позволяя им питаться собственной кровью. Мы и мечтали, и возмущались тем, что наша отечественная химическая промышленность ничего не делает для того, чтобы помочь нам, работникам дремучей тайги, в этом отношении. Много раз вспоминали ходульное выражение: «забота о живом человеке».

Ачча

Еще до начала сплава по Теньке и до постройки для этой цели плота, когда мы стояли на устье Бутугычага, А. И. Чащин как-то сообщил мне, что в одном из первых притоков этой речки, ручье Ачча, в речных отложениях обнаружено весовое содержание оловянного камня. Не откладывая дела в долгий ящик, я сразу же отправился туда с Орловским и Парфенюком. Без всякого труда придя на место, быстро нашли и коренной источник, питавший касситеритом речные отложения. В самой южной части крутого левого склона глубокой долины был виден коренной выход гранит-порфира, прорывающего здесь туффиты. Гранит-порфир был рассечен параллельными тонкими прожилками кварца с касситеритом (оловянной рудой — Ред.) на расстоянии 1–2,3–4 см один от другого.

Они составляли два параллельных прожилка (геологический термин. — Ред.), располагавшихся почти под прямым углом между собой. Это было типичное оруденение штокверкового типа.

Вскоре после этого мы еще раз побывали на этом месте, спустившись сюда в конце маршрута с соседнего высокого водораздела, сложенного ороговиковаными туффитами, обогащенными пирротином. В этот раз мы детально осмотрели и описали обнажение с оловянно-рудным проявлением, взяли образцы и пробы, осмотрели и прилегающие места. Недалеко от этого обнажения был найден еще один коренной выход гранит-порфира, очевидно, принадлежащего тому же самому интрузивному телу.

Мы особенно радовались тому, что наш предшественник Л. А. Кочетков-Кофф, опробовавший на 8 лет раньше этот ручеек, назвал его Ачча, что по-тунгусски обозначает «нет», а вот у нас теперь тут кое-что было. Было оловорудное проявление, хотя и не обещавшее промышленного скопления. Правда, я понимал, что, называя так ручей, Леонид Андреевич имел в виду, что в нем нет золота, а у нас было тоже не золото, а олово, но все же было приятно найти и непромышленное проявление полезного ископаемого.

Я побывал в этом месте и в третий раз, когда в начале сентября на Бутугычаг приехал Борис Леонидович Флеров, главный геолог только что организованного Тенькинского районного геолого-разведочного управления, которому уже была передана наша партия. Раньше он был главным геологом Юго-Западного управления, хотя и числился лишь начальником геолого-поискового отдела. Я в дни его приезда проделал длинный маршрут с выходом на рудник «Бутугычаг» к брату и там застал Б. Л. Флерова. Приехал он специально, чтобы инспектировать мою партию. Добрался до рудника он уже не на самолете, а на грузовике по только что проделанной дороге, еще очень плохой, но уже пропускавшей автомобили. Я и повез его на Аччу, так как ничего другого показать не мог.

Доехали мы с ним благополучно до поворота дороги с ручья Террасового на ручей Подумай, то есть недалеко за аэродром, и оттуда сделали быстрый марш-бросок, срезая невысокие водоразделы и двигаясь вдоль подножий высоких сопок. Вел Б. Л. Флеров. Он ходил лучше меня. Но оказалось, что мы впустую проделали этот тяжелый путь, так как на месте уже ничего нельзя было увидеть. Большой паводок поработал и здесь, перепахав долину ручья. Русло ручья, пролегавшее раньше у левого склона долины, теперь располагалось в средней ее части, а старое было полностью завалено галечником, валунами и другими рыхлыми отложениями ручья. Коренной выход гранит-порфира исчез под завалившими его рыхлыми отложениями ручья.

Пришлось нам возвращаться, так ничего и не увидев. До рудника добирались тем же путем, затратив на это остаток дня и весь вечер. Флеров шагал все еще быстро, так же, как и туда. Мне же было, по-моему, труднее. Я заметно устал. И плелся сзади. Но нам повезло, так как на аэродроме удалось дождаться автомашины и не пришлось тащиться оставшиеся 10 км на своих усталых ногах.

Та же Ачча вызвала еще раз брожение умов через год. Осенью следующего года, вернувшись с полевых работ, я слышал рассказ Виктора Тихоновича Матвеенко, начальника геолого-поискового отдела, о том, как разведчики или, кажется, Валентин Иванович Буриков, привезли оттуда образцы жильной породы с касситеритом и вели, как он выразился, пляс вокруг привезенных образцов. А ему пришлось достать соответствующие образцы из моей коллекции и показать им, чтобы они стали спокойнее.

Палатка

В последний день, проведенный нами на устье Бургагы, во время длинного дождя, вызвавшего большой паводок мы, то есть я, Орловский и Парфенюк, решили соорудить палатку для маршрутов, так как в сентябре ночевать в шалашах, прячась в них от дождя, довольно неуютно. Такая палатка нужна, конечно, была нам давно, но сделать ее мешало, прежде всего, отсутствие подходящего (да и неподходящего) материала, времени на ее изготовление и, главное, нам казалось, что сделать ее не так уж просто. Казалось, что это более сложное дело, чем оно есть в действительности.