Неоконченный маршрут. Воспоминания о Колыме 30-40-х годов - [31]

Но, вероятно, именно потому, что я смотрел, а не распылялся, пытаясь в то же время сфотографировать их, я и успел хорошо их рассмотреть. Запомнил безрогую бородатую корову бурой масти и ее маленького сынка, кажется, немного более светлого, чем она.

В районах, где приходилось работать, сохатых обыкновенно бывало много. Я постоянно видел следы их пребывания в различных долинах. Это были обычно заломленные, обглоданные вершины кустов тальника, отпечатки их парных копыт, много помета. Не встречались же они нам сами, очевидно, потому, что они очень осторожны и имеют хорошо развитое чутье, слух, зрение. Находясь под ветром, они не только не попадутся идущему человеку, но и почуют его, находящегося в неподвижности. Слух их так же хорош, как чутье. Длинные, поворачивающиеся вокруг своей оси уши их постоянно находятся в работе, прослушивая звуковой фон и выискивая в нем признаки опасности. Врагов у этого зверя много. Вернее, не врагов, а охотников до его вкусного мяса. Кроме человека, это и медведи, и волки, и рыси, и росомахи. Вот природа и побеспокоилась об их безопасности, снабдив их превосходными органами обоняния, слуха и, должно быть, зрения.

Впрочем, доказательств отличного качества их зрения я не имею. Мне кажется, что зрение стоит у них на третьем месте после слуха и обоняния. В одном случае на собственном примере, когда я стоял почти на открытом месте, а корова с телком совсем близко пробежали. Близко она меня почему-то не увидела, даже несмотря на то что была совершенно спокойна, никем не испугана и никуда не спешила. Что могло ей помешать увидеть опасность? Второй подобный случай я знаю из рассказа одного знакомого. Тогда тоже была лосиха, и она тоже почему-то не увидела человека, который был перед нею.

Комары (гнус)

Самым злым врагом человека и всех теплокровных животных в колымской тайге являются комары. Они страшнее всех хищных зверей, водящихся там: волков, рыси, росомахи, страшнее медведя. Это тем более справедливо, что все упомянутые звери встречаются редко. Все они, кроме медведя, держатся в районах оленьих пастбищ, потому что в других местах им нечем питаться.

Комары же докучают человеку и в солнечный полдень, и теплой ночью, и в долинах рек и ручьев, и в густых зарослях тайги, и на вершинах самых высоких сопок, даже безлесых, голых, лишенных растительности. Отдохнуть от них удавалось иногда в ветреный день где-нибудь на открытом месте, в холодную ночь или на солнцепеке в самые жаркие дни.

Этого забыть нельзя. Поднимаешься утром жаркого дня на сопку. Солнце припекает все больше, а над головой и вокруг нее звенят, поют комары, вызывая привычный зуд кожи. Поднимать черный тюлевый накомарник, спасающий тебя от них, но мешающий тебе дышать и заставляющий мучиться от жары, нельзя, потому что загрызут. А спасает накомарник мало, потому что очень узок и из-за этого прилегает к ушам, которые уже давно распухли и воспалились от комариных жал, вонзаемых сквозь ячейки тюля, и очень короток — комарам легко забираться под него. То и дело где-нибудь за ухом слышишь громкое зудение комара. Это вызывает особенно неприятное ощущение.

Сидишь, бывало, вечером у костра, сварил себе суп, который нужно съесть, прежде чем уляжешься здесь же спать. Вокруг твоей головы вьется и гудит густой рой комаров, несмотря на идущий от костра густой черный дым. Зачерпываешь ложкой, зажатой в правой руке суп, а левой быстро поднимаешь накомарник, чтобы отправить ложку в рот. Но комары не дремлют и действуют еще быстрее тебя. За это мгновение несколько из них успевают впиться в разные участки твоей кожи на лице, а два-три оказываются в ложке с супом. Раздражаешься и нервничаешь по этому поводу, но кончаешь тем, что ешь суп с комарами. Впрочем, я так и не привык к этому. Мне до конца казалось, что они не особенно вкусные.

Сильно искусывают они и руки. Особенно достается рукам, когда они вынуждены сохранять малую подвижность, например, делая записи наблюдений в полевой книжке или в дневнике. Первое лето я работал в кожаных перчатках, так и в них комары успевали находить швы и сквозь них вонзали свои длинные жала и напивались крови. Не служит для них препятствием и толстый брезент, в котором они быстро находят просветы между толстыми нитями и сквозь них напиваются крови. Новая белая брезентовая куртка покрывалась алыми пятнами от комаров, которых ты успевал раздавить на себе.

Но уши в первое лето страдали у меня больше всего. Я даже пробовал поверх накомарника набрасывать на голову полотенце, чтобы оно защищало уши. Мне казалось даже, что это я придумал удачно, но очень скоро мне пришлось признать, что выдумка моя непригодна. Жарко и без этого полотенца.

Трудно заснуть в теплую ночь на открытом воздухе. Спасает в таких случаях тюлевый полог, но у меня его не было, и приходилось обходиться без него. Упакуешь, бывало, как следует лицо, закрыв все подступы к нему, спрячешь от комариных укусов руки, засунув их в рукава навстречу одна другой, и только начинаешь засыпать или только дремать, забываясь, как вдруг тебя пугает громкий страшный писк комара, забравшегося под накомарник и успевшего там взлететь. Очнувшись, ты старательно ловишь и давишь его, а потом опять восстанавливаешь всю твою систему защиты, повторяя все сначала, и часто проделываешь это много раз. Дорого обходится отдых. Устаешь еще больше от этих попыток отдохнуть, поспать.