Неоконченное расследование - [50]

— Сэр, к вам явились из Скотленд-ярда!

— О, какой гость! Прошу вас, сэр, проходите. Мэри, вы свободны. Приветствую вас. Простите, не знаю вашего имени, — проговорил пастор, вставая навстречу Хемингуэю.

Старший инспектор протянул пастору удостоверение, и тот, надев очки, пристально его изучил.

— Старший инспектор Хемингуэй! Чем могу помочь? Мой гость — Генри Хасвел, один из моих прихожан.

— Мне, наверное, лучше уйти, — сказал мистер Хасвел, кивнув в знак приветствия Хемингуэю.

— Ни в коем случае, сэр. Прошу прощения, господин пастор, что вынужден оторвать вас от беседы. Я пришел по пустяковому поводу. Вы числитесь в списках владельцев ружья двадцать второго калибра. Могу ли я взглянуть на него?

— Ружье? — безразлично переспросил пастор. — Да, конечно. Оно вообще-то принадлежит моему сыну, то есть приобрел я его именно для него, но он им не пользуется, так как живет в Лондоне. Сам я не охотник и даже не могу сразу вспомнить, где оно валяется.

— И все же, сэр, мне необходимо на него посмотреть, — повторил Хемингуэй.

— Так, позвольте мне подумать, — озабоченно проговорил пастор. — Я, наверное, пойду и посмотрю сам. Прошу вас садиться.

Хемингуэй, задумчиво посмотрев пастору вслед, обратился к Генри Хасвелу:

— Похоже, уже второе ружье, за которым нет должного присмотра. За первое же ответственны вы, сэр.

— Я не ответчик за рассеянность моих домочадцев, господин старший инспектор, — спокойно возразил Хасвел. — Более того, не считаю, что оружие хранилось без присмотра. Это правда, что как-то его одолжили одному из жителей Торндена, безусловно. Мы не должны были этого делать, но ружье вернули через несколько дней и с тех пор оно все время хранилось в доме.

— Это так, сэр, — согласился Хемингуэй. — Но, насколько мне известно, оно хранилось в шкафу в прихожей, и это позволяет мне сделать вывод, что его вполне могли одолжить у вас без вашего ведома.

— Согласен, но должен заметить, что его обнаружили там вчера вечером и даже если допустить, что ружье взял кто-то из присутствующих на теннисном турнире, то откуда этот человек мог знать, что оно хранилось именно там? И более того, положить его на то же самое место, не будучи замеченным ни прислугой, ни кем-то из членов семьи? Я полагаю, что это совершенно невозможно. Мой сын, кстати, приготовил его для вас. Вы уже забрали ружье?

— Это сделал сержант Карсфорн. Ему и поведали эту историю, — объяснил Хемингуэй.

Хасвел улыбнулся.

— Вот видите, сэр, мы ничего не скрываем от полиции.

— Спасибо, сэр. Скажите, можно ли попасть из сада в прихожую?

— Нет. Войти туда можно лишь через холл, что сделать незамеченным совершенно невозможно. Если взять в расчет то, что у моего сына железное алиби, то единственный человек, который мог взять ружье и потом положить его на место, — это я. Как, впрочем, вы уже наверняка поняли, — усмехнулся Хасвел.

В это время в комнату вошел пастор. Лицо его выражало легкую растерянность.

— Мне очень неловко, инспектор, но, боюсь, ничем не могу помочь вам в данную минуту. Я допустил ужасную ошибку. Если бы я только мог знать, что вы придете именно сегодня!

— Ну что ж, сэр. Как я понимаю, вы хотите сказать, что одолжили кому-то ружье? — предположил Хемингуэй.

— Не смею отрицать этого, — скорбно проговорил мистер Клайборн. — Но когда человек, владеющий ружьем и никогда им не пользующийся, откажется одолжить его соседу, которому оно понадобилось, то его поведение можно было бы назвать эгоистичным, тем более что охота разрешена в ваших местах и всеми уважаемый сквайр позволяет охотиться на его обширных землях. Торнденская молодежь увлекается охотой, и я должен сказать вам, что все они прекрасные ребята, большинство которых знаю с их младенчества. И хоть я и нарушил закон, одолжив свое ружье, но смею вас заверить, что оно никогда не попало бы в руки человека, за которого я не мог бы поручиться.

— Так в чьи же руки все-таки попало ваше ружье, сэр?

— Я, и моя жена, безусловно, подтвердит это, одолжил его молодому Дитчлингу. Безупречный молодой человек! Он пел у нас в хоре, пока у него не начал ломаться голос. Он старший ребенок в семье, они рано потеряли отца. Его только что призвали на военную службу, и он, в спешке, просто забыл отдать мне оружие. Я, безусловно, тоже виноват, что не напомнил ему. Люди имеют обыкновение забывать, господин инспектор. Надеюсь, вы правильно меня понимаете.

— Да, рассеянностью страдают многие, — с холодной сдержанностью согласился Хемингуэй. — Так значит, он старший ребенок и сейчас его младшие братья развлекаются с ружьем или вовсе его потеряли?

— Уверен, что это не так! — в смятении воскликнул пастор.

— Я тоже, — угрюмо заметил Хемингуэй. — И где проживает эта большая семья?

— Они живут во втором коттедже по этой же улице, возле самой дороги на Триндейл, — объяснил пастор, виновато глядя на Хемингуэя. — Там же, чуть поодаль, живет Ладислас Зама…

— Спасибо, сэр, — вежливо кивнул старший инспектор.

— Я знаю, о чем вы сейчас думаете, — сказал мистер Клайборн. — Что я бросаю тень подозрения на представителя достойной нации, подвергавшейся жестоким гонениям. Более того, на человека, о котором никто не может сказать ничего дурного.