Неоконченное расследование - [52]

— Боюсь, что здесь полиция бессильна, сэр, — ответил Хемингуэй. — Мы не можем запретить людям гулять по общинным землям и заглядывать в Фокслейн через изгородь.

Пастор взволнованно посмотрел на Хемингуэя.

— А если я лично пойду туда и скажу, что в данной ситуации с их стороны это…

— Некоторые просто рассмеются, а другие наговорят вам кучу дерзостей, — со смехом перебил его Хасвел. — Лучше попросите заняться этим Пленмеллера. Он будет разгонять толпу до тех пор, пока они его не линчуют. Заодно избавимся и от Пленмеллера.

— Хасвел! Мой дорогой друг! — укоризненно проговорил пастор.

Хасвел снова рассмеялся.

— Успокойтесь! Не воспринимайте шутку так серьезно. Неужели вы можете себе представить, что Пленмеллер пошевелит хотя бы пальцем, чтобы помочь мисс Уоренби?

Мистер Клайборн лишь укоризненно покачал головой в ответ на реплику Хасвела.

— Возможно, такое поведение связано с его физическим недостатком, — предположил Хемингуэй. — А послушать его порой очень интересно. Но вещи, что он говорит о своих соседях, иногда меня просто шокировали. Хотя я не придаю его словам большого значения и представляю его репутацию в Торндене.

Пастор понимающе кивнул Хемингуэю.

— Я был очень опечален, услышав, как ведет себя мистер Пленмеллер после столь чудовищного события. И счел своим долгом предупредить его быть более сдержанным в своих высказываниях.

— Неоднократно слышал, — начал Хемингуэй, что мистер Пленмеллер в присутствии свидетелей говорил, что надо как можно скорее избавиться от мистера Уоренби. Интересно, почему именно этот господин был так агрессивно настроен против убитого? Я пришел к выводу, что мистер Пленмеллер выражал точку зрения большинства жителей Торндена, но был единственным, кто говорил то, что думал, тогда как другие предпочитали чертыхаться втихомолку.

— Боюсь, что вы абсолютно правы, — печально кивнул мистер Клайборн.

— И вы, сэр, были не исключением, не так ли? — спросил Хемингуэй.

— Не смею отрицать этого, инспектор, — признался пастор. — Человек старается не держать в голове дурных мыслей, но наша плоть слаба…

— Мне кажется, инспектор, — вмешался Хасвел, — что под вашим подозрением окажутся все жители Торндена, недолюбливающие Уоренби. Хочу вас предупредить, что я тоже терпеть его не мог ни чуть не меньше, чем господин пастор.

Хемингуэй рассмеялся.

— Бедный мистер Уоренби! Благодарю вас, господа. Не смею больше отнимать у вас время.

— Что вы, сэр, — вежливо ответил пастор. — Мое время всегда в распоряжении тех, кто в нем нуждается.

Пастор проводил Хемингуэя до входной двери, они пожали друг другу руки и распрощались.

Отъезжая от дома пастора, Мелкинфорп спросил Хемингуэя, куда он намерен ехать дальше и, получив ответ, повернул машину в сторону коттеджей, где проживали Ладислас и Дитчлинг, которому пастор одолжил свое ружье. Когда они выехали на Хай-стрит, Хемингуэй, увидев спешащего навстречу майора Мидхолма, приказал Мелкинфорпу остановить машину.

— Добрый вечер, сэр, — поприветствовал Хемингуэй майора. — Вы хотели поговорить со мной?

— Да, инспектор, — решительно ответил майор. — Я долго думал и решил поделиться с вами. Может быть, в том, что я хочу сообщить вам, вы не найдете ничего серьезного. Я и сам не придаю этому большого значения, но мне кажется, что в данной ситуации долг каждого человека сообщить полиции то, что может помочь следствию.

— Вы совершенно правы, сэр, — согласился Хемингуэй.

Майор, казалось, слегка заколебался.

— Не люблю распространяться о своих соседях, — начал он, — но раз уж речь идет об убийстве… И если даже то, что я хочу сказать вам, окажется неуместным, то это, но крайней мере, не причинит никому вреда. Как вы понимаете, случившееся всех навело на какие-то мысли. Не претендую на то, что знаю, кто совершил убийство. Это не так. Хотя в Торндене хватает детективов-любителей, ведущих свои личные расследования. Не хочу, чтобы вы думали, что я тоже отбиваю у вас хлеб, но я много думал об этом и обсуждал кое с кем. Вчера мы говорили на эту тему с женой, У нее свои версии, но я с ними совершенно не согласен. Из всех жителей Торндена наибольшую неприязнь к Уоренби питали Драйбек и Пленмеллер. Когда в субботу мы с Драйбеком шли в Седары, по дороге к нам присоединился Пленмеллер, и смысл одной из брошенных им фраз был таков: порог его дома в Торндене — единственный, через который не переступит нога Уоренби, — майор выдержал паузу. — Я сказал об этом жене, а она в ответ сообщила мне, что в субботу утром видела Уоренби, входящего в дом Пленмеллера. Она, конечно, не знает, зачем он туда приходил и как долго находился там, так как она заметила его, когда шла за покупками. Сначала я не придал этому особого значения, но после решил, что вы должны знать об этом. Как я уже сказал, это, возможно, не имеет никакого отношения к делу. Но очень странным показалось мне то, что он бросил эту фразу в тот день, когда у него был Уоренби. Думаю, он хотел тщательно скрыть этот факт.

Мелкинфорп, наблюдавший за старшим инспектором во время откровений майора, не удивился, что реакция шефа была как всегда спокойной.

— Понятно, — тихо произнес Хемингуэй. — Пленмеллер, мне кажется, был излишне оптимистичен, надеясь, что никто не заметит Уоренби, входящим утром в его дом на одной из центральных улиц Торндена.