Неоконченная автобиография - [40]

Однажды утром позвонила подруга и пригласила меня с тремя детьми в гости, сказав, что заедет за мной. Мы отправилась к ней и прекрасно провели время. Вернувшись, я обнаружила, что Уолтера Эванса отправили в Сан-Франциско и поместили под наблюдение врача и психиатра, чтобы выяснить, что у него с психикой. 116] К счастью для меня, доктор пришёл к заключению, что человек он плохой, но не сумасшедший, что страдает он ни от чего иного, как от своего совершенно неуправляемого характера. Тем временем Эллисон серьёзно заболела “детской холерой”, и шанса на выздоровление не оставалось. Хорошо помню донельзя знойный летний день той кошмарной поры. Опасно больная Эллисон лежала на одеяле на полу, два других ребёнка играли в соседнем дворе. Подъехал доктор и вошёл в дом с ребёнком на руках, за ним высокая миловидная женщина, которой, судя по её виду, следовало бы лежать в больнице. Он сказал, что принёс мне ребёнка, чтобы я за ним присматривала, и не буду ли я так добра уложить мать в постель и позаботиться о ней тоже? Конечно, я согласилась и три дня провела с двумя больными детьми и больной женщиной — слишком больной, истощенной и депрессивной, чтобы заботиться о своём ребёнке. Я делала всё, что могла, но её ребенок умер у меня на руках. Ничто не могло спасти девочку, а ведь она находилась под надзором опытного врача, да и я была неплохой сиделкой. Доктор был мудрым человеком; он знал, что у меня есть всё, чтобы справиться со своей домашней ситуацией, но мне нужно усвоить: не я одна попала в беду, у других такие же беды, а я способна отдавать гораздо больше энергии, чем думаю. Мудрость и глубокое знание психологии у практикующего врача в маленьком городке — явление совершенно для меня удивительное. Он знает людей; он живёт жертвенной жизнью; он мастер, обладающий огромным опытом; в чрезвычайных обстоятельствах он реагирует быстро и адекватно, поскольку ему не на кого положиться, кроме как на самого себя. Лично я глубоко признательна докторам — в городах и деревнях, — они были моими друзьями, помимо того, что лечили меня.

Мне посоветовали отвезти Эллисон в Сан-Франциско в детскую больницу и посмотреть — может быть, что-то из этого выйдет. Эллисон Сэнфорд забрала двух моих детей несмотря на то, что у 117] неё было четверо своих, и я с малюткой отправилась на север. Доктора в больнице сказали, что она, скорее всего, не выживет, мне пришлось оставить её там и вернуться обратно присматривать за двумя другими. Не буду распространяться о трудностях этого периода. Те, у кого есть дети, поймут. Я не ожидала увидеть её снова, но она чудом выздоровела и была привезена обратно отцом, который потом с чистой совестью устранился от всяких забот. Во всём этом нет ничего забавного, не так ли, и мне совсем невесело об этом рассказывать.

Для нас наступил на редкость трудный год. Епископ не смог дать Уолтеру Эвансу приход. Скудные наши сбережения в основном исчерпались, а из-за мировой войны мой мизерный доход превратился в горстку денег. Когда Уолтер уехал в Сан-Франциско, я осталась с тремя детьми и кучей счетов. Он не умел обращаться с деньгами; те, что я давала, или часть своего жалования, предназначенную для оплаты текущих счетов, он обычно тратил на никчёмные излишества. Он мог выйти из дому, чтобы уплатить по месячному счёту в магазине, и вернуться с граммофоном.

Пока я жива, никогда не забуду исключительной доброты владельца продовольственного магазина в городке, где мы жили. Там у Уолтера Эванса был последний приход в епархии Сан Хоакин. Мы задолжали этому магазину пару сотен долларов по счёту, хотя я совершенно не подозревала об этом. Конечно, слух о наших делах пронёсся по всей округе. Наутро после того, как мужа отправили в Сан-Франциско, зазвонил телефон — звонили из продовольственного магазина. Владельцем его был еврей, причём довольно заурядный на вид. Я никогда ничего не сделала для него помимо того, что проявляла обычную вежливость и, будучи англичанкой, дала понять, что не испытываю неприязни к евреям. В Великобритании никогда 118] не было антисемитских настроений, особенно во времена моей юности. Некоторые наши выдающиеся деятели были евреями, например лорд Ридинг, вице-король Индии, и другие. Этот человек позвонил, чтобы записать мой заказ. Я спросила, сколько мы задолжали, он ответил: “Свыше двухсот долларов”, но прибавил, что это его не волнует, так как он знает: они будут уплачены, пусть и через пять лет. Затем он добавил: “Если вы не сделаете заказа, мне придётся прислать вам то, что я считаю необходимым, а это вам не понравится, не так ли?” Так что я сделала заказ. Когда продукты прибыли этим же утром, я обнаружила среди них конверт с десятью долларами “на мелкие расходы”, — он прислал их на случай, если я испытываю нужду в деньгах, приплюсовав к счёту, так как знал, что я не приняла бы милостыни. Ещё он попросил ключ от нашего почтового ящика, чтобы забирать для меня почту. Я чувствовала и поныне чувствую себя глубоко ему обязанной. Мне потребовалось больше двух лет, чтобы расплатиться по счёту, но он был оплачен, и всякий раз, посылая ему пять долларов на погашение долга, я получала в ответ благодарственное письмо, как будто совершала для него благодеяние.