Неофициальная история крупного писателя - [3]

История эта зародилась в той самой школе, где вы­ступал Чжуан Чжун. Юные, искренние, горячие школь­ницы, только что освободившиеся от пут феодальной конфуцианской морали, не знали, что «мужчины и жен­щины должны остерегаться друг друга» или «общаться, но не приближаться». Слушая известного писателя, закаленного в революционных боях, они все пылали от возбуждения и радостно хихикали. Кто знал, что это приведет к несчастью! В тот день Чжуан возвращался домой слегка покачивающейся походкой, точно готовый взлететь. Две из школьниц, которых он видел, оказались такими красивыми, ясноглазыми и притягательными, что он не променял бы их даже на небесных фей. Он не мог забыть о них и полночи проворочался на постели, не в силах уснуть. Можно не сомневаться: его взгляд на женщин сильно поколебался. Наконец он встал, накинул на себя одежду и подошел к зеркалу: не сказать чтоб красавец, но, в общем, ничего. Нос прямой, лицо белое, длинное, зато благородное. Жаль, в уголках глаз уже появились морщины, напоминаю­щие рыбий хвост, но и они не портят общего впечатле­ния. Ничего не поделаешь, цветы опадают, а воды текут!

Что же делать с этими красотками? Он долго думал, потом взял два листа бумаги, проложил их копиркой и излил на них всю свою любовь. Письмо получилось красивым, как цветочная клумба. На каждом экземпля­ре он проставил имена своих избранниц, вложил письма в конверты и, не дожидаясь рассвета, бросил их в почтовый ящик. Теперь оставалось лишь ждать ра­достной весточки. И тут Чжуан похолодел: он вспо­мнил, что перепутал конверты! Это ужасно! Обхватив почтовый ящик, он плакал, бил себя в грудь, топал ногами, глубоко вздыхал... Когда появился почтальон, чтобы забрать из ящика корреспонденцию, Чжуан долго умолял его вернуть письма, даже собрался встать перед ним на колени и биться головой о землю, но суровый почтальон был беспощаден. Он заявил, что это противо­законно, и отказался что-либо сделать.

Через два дня после этого, когда Чжуана как раз должны были перевести из восемнадцатого служебного разряда в семнадцатый, отдел кадров получил возму­щенные письма от обеих школьниц. В результате его не повысили и к тому же заставили писать объясни­тельную записку. В ней Чжуану пришлось напирать на то, что благородный человек не может оставаться рав­нодушным к красоте и что вообще виноваты прежде всего девушки: «Они обе проявляли симпатию ко мне. Как же я мог не реагировать на это?» Затем он еще долго лил слезы, сокрушался, но семнадцатый разряд все-таки уплыл от него.

С тех пор стоило кому-нибудь упомянуть о служеб­ных разрядах, как Чжуан Чжуна просто невозможно было остановить. Он разражался длинной речью о допу­щенной к нему величайшей несправедливости, расска­зывал об одном человеке, который вместе с ним участ­вовал в южном походе, а сейчас уже имеет четырна­дцатый разряд и послан за границу в ранге первого секретаря посольства. Другой человек, как и он, освобо­ждал Ханьян, сразу получил шестнадцатый разряд и давно является уездным начальником. Третий имеет пятнадцатый разряд, хотя «в школе я был старше его на несколько классов!». И так далее, в таком же духе.

Третья трудность, мучившая Чжуан Чжуна, касалась его социального положения. Он обнаружил, что не­сколько человек в их провинции, занимавшихся лите­ратурным трудом, были членами Союза китайских писателей и имели великолепные удостоверения, обтя­нутые коричневой кожей с золотыми иероглифами. Чжуан не имел такого, а ведь он еще в школе был одним из организаторов литературного кружка и опу­бликовал первые очерки и рассказ накануне революции. Разве мог такой талантливый молодой человек оставать­ся безвестным? То, что Союз писателей еще не принял его в свои ряды, свидетельствовало лишь о недопусти­мом презрении Союза к простым людям, и терпеть это больше было нельзя. В момент наивысшего возмуще­ния Чжуан Чжун сам составил необходимую бумагу, подписался на ней за своего начальника и, когда заве­дующий канцелярией отлучился в туалет, пришлепнул к бумаге официальную печать. Это была рекомендация Чжуану в Союз писателей, а если возможно, то и в члены правления. В противном случае, говорилось в ней, Союзу будет трудно поддерживать международные свя­зи и это плохо отразится на авторитете китайской литературы в глазах мировой общественности.

К сожалению, Союз писателей оказался в высшей степени бюрократической организацией. Он долго не отвечал на письмо, а потом, приняв очередную партию литераторов, прислал Чжуан Чжуну отказ, причем на работу, да еще с приложением его письма. Начальник Чжуана в ярости заявил, что это не его подпись, и с тех пор несчастный Чжуан навсегда потерял надежду вступить в Союз. Вспоминая об этой эпопее, он каждый раз оскорбленно восклицал: «Подумаешь, Союз писате­лей! Как будто я не могу быть крупным писателем и без членства в Союзе!» Конечно, Союз китайских писателей совершил большую ошибку, не приняв его, но Чжуану от этого не стало легче.

Все названные мною трудности омрачали жизнь Чжуана. Как писал в своих стихах Ли Бо, «когда рассекаешь воду мечом, // вода продолжает течь.// Когда поднимаешь чару с вином,// вино не рассеет грусть»