Неодолимое влечение - [50]

Руне, чувствуя слабость, согласился пойти и лечь спать в одной из спален, пока остальные ждали восхода солнца. Кирстен подумала о том же, ей хотелось лечь в постель. Они все привыкли, соблюдая традицию, бодрствовать до восхода, но ей этого совсем не хотелось. Она мечтала только об одном — наконец остаться одной.

— Будет ли правильно, если я займу вторую спальню и сосну часок-другой? — спросила она Терье. — Я не привыкла к таким праздникам.

— Конечно, — поддержал он ее с чрезмерной, как ей показалось, готовностью. — Когда наступит время смотреть восход, я разбужу тебя.

Она бы предпочла, чтобы он предложил сопровождать ее, но на это нечего было и рассчитывать. Прежде всего он должен помириться с Ингер. Что именно он. мог бы сказать ей, Кирстен не знала, да, собственно, ее сейчас это не особенно беспокоило.

В спальне было тепло. Кирстен открыла окно и закуталась в одеяло, лежавшее на матраце. Если понадобится, здесь было второе одеяло и еще одна подушка, но простыни она нигде не нашла. Очевидно, постели застилались только по необходимости, а нынешней ночью этой необходимости не предвиделось. Гости привезли одеяла с собой и теперь, наверно, лягут подремать прямо на траве, решила Кирстен. Иванов день — это национальный праздник Норвегии, так что есть возможность поспать, пока встречающие рассвет не вернутся домой. Может быть, в будущем году она тоже сможет продержаться всю ночь. В будущем году…

Кирстен снился Терье и ночь, которую они проводят в Тронхейме. Но только на этот раз все по-другому, потому что это их медовый месяц и он говорит, что любит ее. Она протянула руки, обняла его за шею, прижала к себе, и он поцеловал ее. И вдруг Кирстен резко проснулась, вздрогнув от понимания того, что губы, прижатые к ее рту, не привидевшийся сон, а живая плоть, и мужчина, целующий ее, вовсе не Терье, а Нильс.

— Что вы делаете? — выдохнула она, отстраняясь от его губ. — Нильс, прекратите сейчас же!

— А я не хочу прекращать, — ехидно ответил он. — Вы должны расплатиться со мной за то, как использовали меня!

— Я не использовала вас, — запротестовала она, безуспешно пытаясь оттолкнуть его. — Я пошла с вами, потому что вы пригласили меня.

— Зная, что Терье пойдет на все, лишь бы не дать увести вас от него, как Джин! — Глаза его сверкали в полутьме. — Он хочет вас только потому, что вы похожи на Джин. Надеюсь, вы это понимаете.

— А вы хотели ее только потому, что хотел он, — отрезала Кирстен. — Вы ненавидите его, Нильс, правда? Вас пожирает зависть, потому что вы видите, насколько он поднялся выше вас по лестнице успеха.

— У меня нет оснований завидовать никому из Брюланнов! — Глаза его еще яростнее заблестели. — Джин сама пришла ко мне, потому что я мог лучше ее удовлетворить, чем Терье. Так же, как я могу удовлетворить вас.

Он прижал руками ее плечи к матрацу и, нагнувшись над ней, искал ее рот. Поцелуй получился совсем не грубым. Он использовал все свое мастерство соблазнителя, чтобы вызвать у нее ответ. Кирстен сознавала это, потому у него ничего не получалось, ведь она не испытывала к нему никаких чувств. Она даже отказалась от борьбы, зная, что чем более пассивной она будет, тем скорее он бросит свои попытки.

Возможно, Нильс забыл закрыть дверь, или она открывалась очень тихо, этого Кирстен так никогда и не узнала. Ощущение, что в комнате присутствует кто-то третий, возникло лишь тогда, когда Нильс вдруг резко отпрянул от нее. Терье выглядел так, словно готов был его убить. По крайней мере это показалось Кирстен, и она быстро встала, когда двое мужчин очутились лицом к лицу. Терье, несмотря на загар, заметно побледнел, желваки вздулись, глаза его были холодные, как сталь.

Он говорил по-норвежски, но таким тоном, что она не нуждалась в переводе. Нильс в ответ как будто пытался отшутиться и с усмешкой на губах жестами показывая в сторону Кирстен. Она увидела, как у Терье сжались кулаки и вся рука напряглась для невольного удара, но он овладел собой и, показав на дверь, отрывисто бросил:

— Ute![15]

На какие-то доли секунды стало понятно, что Нильс не собирается подчиниться приказу. Но потом он улыбнулся и, пожав плечами с таким видом, что, мол, дело выеденного яйца не стоит, спокойно вышел из комнаты. Зеленые глаза встретились с голубыми, и от их ледяного блеска Кирстен вздрогнула.

— Не знаю, что наговорил тебе Нильс, но все было совсем не так, — сказала она.

— Как же иначе можно истолковать то, что здесь произошло? — Терье словно требовал ответа. — Ты даже не пыталась остановить его, когда он целовал тебя.

— Я не хотела побуждать его к большему, — попыталась объяснить она и, еще не закончив фразы, поняла, как ужасно неубедительно и неправдоподобно это звучит. — Я надеялась, что он потеряет интерес, если я покажу, что у меня тоже нет к нему никакого интереса. — Кирстен всплеснула руками. — Не можешь же ты всерьез поверить, что мне это доставляло удовольствие?

— Я верю тому, что вижу, — мрачно буркнул он. — И той правде, что мне уже известна. С самого начала было очевидно, что тебя влечет к Нильсу.

— Нет, неправда, никогда. — Кирстен старалась не быть чересчур категоричной в своем отрицании и с отчаянием смотрела на неумолимые черты. — Если бы Нильс был тем мужчиной, которого я желала, мыс тобой не оказались бы в том положении, в каком находимся сейчас.