Неодолимое влечение - [18]

— Мне надо идти, — с явной неохотой произнесла Ингер. — Группа уже ждет. Как долго пробудете в Бергене?

— Всего несколько дней, — ответила Кирстен и увидела в глазах новой знакомой что-то очень похожее на облегчение.

— Тогда нам надо подумать, как развлечь ее. Терье, ты должен устроить семейное сборище, чтобы мы все встретились с английской кузиной.

— Возможно, — почти грубо отрезал Терье. — Hils til tante[10] Ханне.

Кирстен проводила взглядом девушку, присоединившуюся к небольшой группе, уже собравшейся на смотровой площадке немного в стороне от них. Стройная и элегантная, в хорошо сшитом платье спортивного покроя, она двигалась с той же упругостью, что и Терье.

— Ингер водит по городу туристские группы, — пояснил Терье таким тоном, будто кто-то сомневался в способности девушки выполнять какую-либо работу. — Кроме английского, она знает еще французский и немецкий.

— Прекрасно. — Кирстен постаралась, чтобы в ее голосе не прозвучало и нотки сарказма. — А что она делает зимой?

— Она учительница.

— И очевидно, очень хорошая. Вы и она… нравитесь друг другу? — Она не собиралась задавать такой дурацкий вопрос, но слова прозвучали будто сами собой.

Взгляд, каким он буквально просверлил ее, не предвещал ничего хорошего.

— Почему это вас интересует?

— Простое любопытство, — беззаботно улыбнулась Кирстен. — Она очень привлекательна.

— Вы думаете, это единственное, что мужчины ищут в женщине?

— По-моему, все зависит от того, зачем они ищут. На долгое время или на несколько дней. Некоторые мужчины не способны к длительной привязанности.

— Похоже, у вас опыт?

— Нет, слишком много журнальных статей накопилось в памяти! — Кирстен подавила обиду и сумела весело рассмеяться, потом посмотрела на часы, продолжая разыгрывать беззаботность. — Уже половина четвертого. Что подумает ваш отец, вернувшись домой раньше нас?

— Что я воспользовался возможностью показать вам некоторые достопримечательности нашего города. Что еще он может подумать? — Если в их отношениях натянутость временами ослабевала, то теперь она возросла с еще большей силой. — Приготовьтесь к тому, — добавил Терье, — что Руне совсем не такой гостеприимный, как мой отец. И главное, он говорит только по-норвежски.

― Тогда мне очень повезло, что вы и ваш отец сможете переводить для меня, — сказала она, проигнорировав его намек на трудность встречи со старым Брюланном.

Когда они подошли к станции, вагончик уже стоял у платформы. Группа Ингер окружила киоск с сувенирами, а сама Ингер ждала туристов в стороне.

— Нам бы надо сесть в этот вагончик, — заметила она, — но придется ждать следующего. Они не уедут отсюда без сувениров.

— У вас, должно быть, много терпения, — весело заметила Кирстен, обращаясь к Ингер. — Надеюсь, мы еще встретимся до моего отъезда, но если не удастся:, то хочу сказать, что приятно было с вами познакомиться.

Терье тоже остановился возле девушки и перекинулся с ней парой слов. А у Кирстен снова мелькнул вопрос: было ли в их отношениях нечто большее, чем случайные встречи? Приветствие без теплоты и интимности, как несколько минут назад, еще ни о чем не говорило. Насколько Кирстен знала, норвежцы предпочитают скрывать свои сокровенные чувства.

Терье и Кирстен последними прошли через турникет, перед тем как он закрылся, и заняли места в верхней части вагончика. На этот раз третьего пассажира не было, и им не пришлось сидеть тесно прижатыми друг к другу. Но когда вагончик начал спускаться вниз по холму, Кирстен обнаружила, что скользит по гладкой пластмассовой скамейке, и ей пришлось крепко держаться, чтобы не толкать Терье, сидевшего у окна.

И хотя она ни разу даже не прикоснулась к нему, но все же каждой своей клеточкой ощущала его присутствие. Как бы ей хотелось вовсе его не замечать! Ей совсем не нравилось то физическое влечение, которое он возбуждал в ней. Она давно поняла это, но не хотела себе признаваться.

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ

Расположенный посреди собственного участка земли на берегу озера Нордас, дом Брюланнов поднимался двумя высокими этажами к зеленой желобчатой черепичной крыше и приветливо сиял выкрашенными в белый цвет дощатыми стенами. Это был традиционный норвежский дом как внутри, так и снаружи. Сверкающие деревянные полы были устланы разноцветными ковриками. Стены просторного и уютного холла украшали яркие картины и пестрые ковры ручной работы.

Их встретила женщина далеко за пятьдесят, с седыми волосами, аккуратно разделенными на прямой пробор и заплетенными в две косы, уложенные колечками на ушах. Терье представил ее как Берту Густавсен, домоправительницу. Она немного говорила по-английски и сдержанно встретила попытки Кирстен говорить по-норвежски.

Руне Брюланна они нашли сидевшим у камина в большой, удобно обставленной гостиной. Он несколько усох по сравнению с тем, каким, видимо, был в молодости, и морщины густо покрывали лицо, делая его похожим на карту. Но восьмидесятилетний старик еще полностью владел всеми своими чувствами. Кирстен поняла это, когда почувствовала на себе взгляд выцветших голубых глаз после того, как Терье закончил объяснение, кто она такая. В этом взгляде не было теплоты.