Неоднажды в Америке - [53]
Господа! Ежели кто хочет мне за пару сотен свой детородный орган показать, то становитесь в очередь, посмотрю. За отдельную плату даже прокомментирую.
А проштрафившегося Ло сплавили в Ватикан, и теперь у нас другой архиепископ – францискианский монах. Ходит круглый год в коричневом балахоне с капюшончиком и в сандалиях. Когда в январе минус двадцать было, носочки шерстяные надевал. И на том спасибо. А вообще он посимпатичнее будет, хороший мужик, всем тут нравится.
Вот так и живём. Не скучаем. Сейчас они решили пару церквей и католических школ позакрывать, так у нас опять демонстранты и местные корреспонденты толпятся. А мы уже привыкли: в архиепископстве работаем.
Богатые просто рыдают
Укатил кардинальишко наш тщеславный в Рим. Роскошь за собой оставил – опупеть. Скромный такой служитель Бога, весь в серебре и антиквариате купался. Один особняк чего стоит, лестница – как в оперном театре. Поскольку нынешний архиепископ – монах по-настоящему скромный, а также поскольку у церкви финансовые проблемы, то особняк продали, а заодно и всё содержимое. Точнее, всё содержимое стоимостью больше пятисот долларов. Не будет же уважающая себя католическая церковь устраивать барахолку прямо во дворе, ёлочными украшениями и тарелками кардинала торговать? Не будет. А куда барахло девать? Как куда? Раздать работникам!
И вот тут начинается песня. Просто-таки песнь песней. Пишу я это, заметьте, из славного города Бостона, США, а не с одесского базара. Впрочем, всё по порядку.
Сначала раздавали билетики, синенькие и красненькие. Пожалте-с к 12:30 в определённую комнату, там будут билетики раздавать. Тянешь из шляпы; если красненький, то твой стол левый, а часы с 10 до 11 утра, а если синенький, то стол соответственно правый, а часы с 11 до 12. Чего-чего? Никто ничего не понял. Прислали очередной e-mail с объяснениями: всё дешёвое и лёгкое разложат по двум столам, постараются ни один стол не обидеть. А мебель, сервизы и приборы всякие будут разыгрывать в лотерею. Приходи в означенный час, бери со своего стола сколько унесёшь и кинь бумажку с именем в те коробки, которые перед желаемыми предметами стоят. Вечером одно имя из каждой коробки вынут, а на следующий день победителей объявят.
У меня барахла в доме и так девать некуда. Я никуда не пошла и на всю эту суматоху особого внимания не обращала. Но тут наступил долгожданный день, и пришлось обратить. Обладатели билетиков правильного цвета стояли у дверей особняка за пятнадцать минут до назначенного часа.
И рванули так, что пуговицы полетели. Впереди на боевом коне наш старший DBA (администратор баз данных), который больше девяноста тысяч в год зарабатывает. Он дядька крепкий, китаянок всех растолкал, к столу рванул, ёлочной мишуры нахватал, а заодно чашки какие-то. Растолканные китаянки отчаянно боролись за тостер, бухгалтерша старшая столько нахапала, что сумок не хватило и последняя сковородка оказалась зажатой под подбородком. Я-то ничего этого не видела, у меня работы полно, но пришла девушка, что со мной рядом сидит (с кастрюлей в руках и двумя крестами под мышкой), глаза круглые, рот в пене. Не поверишь, говорит, что творится. А билетики все кидают во все коробки сразу: не выиграешь, что хочешь, так может, выиграешь то, что кто-нибудь другой хочет, да обменяешься.
Через час следующая группа повалила, и всё сначала началось. В нашем отделе, где никто меньше шестидесяти тысяч не получает, все ходили и хвастались, кто какую кастрюлю оторвал. Так весь день и прохвастались, никто больше ни о чём говорить не мог, никто не работал.
Всё это померкло по сравнению с тем, что наступило на следующий день. По коридору неслись крики: «Кто выиграл швейную машинку? Вы не знаете, кто выиграл швейную машинку?» Оказывается, Том выиграл. Для жены. И нет, на серебряный поднос менять не будет, на кресло для офиса тоже, сволочь. Две тётки очень хотели швейную машинку; ничего, что она моего возраста (машинка). Надеялись на бартер, а им – шиш. Обиделись. Стали искать, на что бы ещё обменять этот долбаный поднос. Вышеупомянутый DBA чуть не силой подтащил меня к багажнику своей машины и стал гордо демонстрировать огромный серебряный трёхэтажный сервировальник. По этажам бегали люди с предметами или выигрышными бумажками и меняли, меняли… У Гэйл кресло, у Джима телевизор, у Ли сервиз.
И не захочешь, а узнаешь, кто что выиграл, – в глотку запихнут и запить не дадут.
Сижу, пытаюсь закончить тестирование на новом сервере. То и дело кто-то подваливает и интересуется, не выиграла ли я чего, что хочу обменять. «Да пошли вы все» за ответ не сойдёт. Мне вдруг вспомнились рассказы мамы о поездке в Чехословакию в 75 году. У них была очень интеллигентная и приятная экскурсовод, которая потрясающе рассказывала. Маме было мучительно стыдно всю поездку, покольку экскурсовода никто не слушал, раскатывая вместо этого рулоны только что приобретённого гипюра по всему автобусу и обсуждая «весёлость» ситчика. Где они ещё гипюрчик купят, как не после поездки на еврейское кладбище в Праге? Но то совки розлива 70-х годов. А я нахожусь в Америке двадцать первого века, в Бостоне, в архиепископстве, где совсем неплохо платят. От увиденного отходила пару дней.
Микроистория ставит задачей истолковать поведение человека в обстоятельствах, диктуемых властью. Ее цель — увидеть в нем актора, способного повлиять на ход событий и осознающего свою причастность к ним. Тем самым это направление исторической науки противостоит интеллектуальной традиции, в которой индивид понимается как часть некоей «народной массы», как пассивный объект, а не субъект исторического процесса. Альманах «Казус», основанный в 1996 году блистательным историком-медиевистом Юрием Львовичем Бессмертным и вызвавший огромный интерес в научном сообществе, был первой и долгое время оставался единственной площадкой для развития микроистории в России.
Вопреки сложившимся представлениям, гласность и свободная полемика в отечественной истории последних двух столетий встречаются чаще, чем публичная немота, репрессии или пропаганда. Более того, гласность и публичность не раз становились триггерами серьезных реформ сверху. В то же время оптимистические ожидания от расширения сферы открытой общественной дискуссии чаще всего не оправдывались. Справедлив ли в таком случае вывод, что ставка на гласность в России обречена на поражение? Задача авторов книги – с опорой на теорию публичной сферы и публичности (Хабермас, Арендт, Фрейзер, Хархордин, Юрчак и др.) показать, как часто и по-разному в течение 200 лет в России сочетались гласность, глухота к политической речи и репрессии.
Книга, которую вы держите в руках, – о женщинах, которых эксплуатировали, подавляли, недооценивали – обо всех женщинах. Эта книга – о реальности, когда ты – женщина, и тебе приходится жить в мире, созданном для мужчин. О борьбе женщин за свои права, возможности и за реальность, где у женщин столько же прав, сколько у мужчин. Книга «Феминизм: наглядно. Большая книга о женской революции» раскрывает феминистскую идеологию и историю, проблемы, с которыми сталкиваются женщины, и закрывает все вопросы, сомнения и противоречия, связанные с феминизмом.
На протяжении всего XX века в России происходили яркие и трагичные события. В их ряду великие стройки коммунизма, которые преобразили облик нашей страны, сделали ее одним из мировых лидеров в военном и технологическом отношении. Одним из таких амбициозных проектов стало строительство Трансарктической железной дороги. Задуманная при Александре III и воплощенная Иосифом Сталиным, эта магистраль должна была стать ключом к трем океанам — Атлантическому, Ледовитому и Тихому. Ее еще называли «сталинской», а иногда — «дорогой смерти».
Сегодняшняя новостная повестка в России часто содержит в себе судебно-правовые темы. Но и без этого многим прекрасно известна особая роль суда присяжных: об этом напоминает и литературная классика («Воскресение» Толстого), и кинематограф («12 разгневанных мужчин», «JFK», «Тело как улика»). В своём тексте Боб Блэк показывает, что присяжные имеют возможность выступить против писанного закона – надо только знать как.
Что же такое жизнь? Кто же такой «Дед с сигарой»? Сколько же граней имеет то или иное? Зачем нужен человек, и какие же ошибки ему нужно совершить, чтобы познать всё наземное? Сколько человеку нужно думать и задумываться, чтобы превратиться в стихию и материю? И самое главное: Зачем всё это нужно?
Марина Ким знает не первый год живет в Лондоне. Ее книга – это дневник «юного натуралиста», пристально наблюдающего за поведением богатых англичан в естественной среде обитания. Мир шика и лоска, который открывается перед восхищенным зрителем, похож на обманку: ослепительная поверхность и непредсказуемое нутро…Мечта любой девочки, голубоглазой и не очень, – принц на белом коне, благородный юноша дворянских кровей. Рекомендуем открывать сезон охоты на принцев не на Рублевском шоссе, а прямиком отправляться в самый престижный район Лондона – Челси.
Как и тысячам других красивых девочек, ей посчастливилось родиться в российской глубинке. Казалось, судьба предопределена: школа — институт — скромное место продавца в ларьке и мечты о прекрасном… Но случилось чудо: владелица единственного в городе модельного агентства заметила юную красавицу.Вначале кажется, у нее нет шансов, маленький рост — «волчий билет» в индустрии красоты. Но чудеса продолжаются: миниатюрной девушке удается заинтересовать ведущие агентства Азии. Она вырывается в огромный и волшебный мир модельного бизнеса.