Неоднажды в Америке - [29]

– Вот они едут на соревнование. И такие-то тоже. (Как? И они? Боже мой…)

Но мы сопротивлялись, в танцевальные круги не засасывались и новых уроков не покупали. Любовь моего мужа хоть и не знает границ, но так далеко не простирается. Зато мы ходили на танцевальные вечеринки. Где ещё попрактикуешь танго? Нэнси устраивала эти вечера раз в месяц и изо всех сил пыталась нас заставить танцевать со всеми по очереди. Мы нахально танцевали, в основном друг с другом, и прослыли задаваками. За это нам упорно не давали призы. Кому угодно, последнему чайнику, любой кобыле на трёх левых, только не нам. Призы эти были нам даром не нужны (плакат с вальсирующей парой в чём-то аляповато-розовом? Видео самого Мюррея?), но от несправедливости и обиды за державу мы кисли и на вечеринки ходили всё реже.

Однажды нам-таки дали приз. Вечера часто были тематические, и темой того вечера была объявлена Бондиада: надо было нарядиться, как Джэймс Бонд и его девушка. Лично я при словах «костюм девушки Бонда» сразу вижу купальник. Или вообще ничего. Но на вечеринку так прийти мне слабо, да и сезон был некупальный, поэтому я обрядилась в короткую юбку, высокие каблуки, блузку без рукавов и длинные чёрные перчатки, на которых красовались золотые часики. А Боря надел костюм в полосочку, только вместо пиджака жилет.

Понимаете, Джэймс Бонд мало похож на колобка. И девушка его тоже. Большинство завсегдатаев студии Нэнси решили, что не стоит даже пытаться, и явились в своих обычных мешковатых шортах, белых носках почти до колен и бесформенных футболках. Причём вне зависимости от пола. Попытки остальных нарядиться под знаменитого шпиона и сексапильную красотку успехом, мягко говоря, тоже не увенчались. Как то, что они танцуют, нельзя было определить без метронома quick – quick – slow, так и догадаться о том, кого они в жилетках и бабочках или юбках и блузках «а-ля старуха Шапокляк» пытались изобразить, было абсолютно невозможно. Приз за лучший танец нам всё равно не дали (шиш нам, мы для этого слишком хорошо танцуем, нас не надо подбадривать подачками), зато дали за лучший костюм. Призом оказалась пара кассет с какими-то старыми фильмами про Бонда из тех, что по телевизору бесплатно показывают пару раз в месяц. На тебе, боже, что никому негоже. Зато сохранилась фотография: мы в костюме, в образе, с призами, а учитель наш смотрит мне на ножки. Уверял, между прочим, что женщины его не интересуют. А туда же.

А потом… потом ничего не было. Я забеременела, мне сразу стало плохо, танцевать мы бросили и ничего уже не помним, кроме базового шага в вальсе и румбе, благо ходить квадратом много ума не надо. Бесславно закончилась наша танцевальная карьера, хотя основная цель была выполнена: времени и денег мы на это потратили кучу. И фотография осталась. Пусть потомки запомнят меня в образе Bond Girl.

Химия

Он высокий, стройный, симпатичный, умный, к тому же обладает великолепным чувством юмора. Я… тоже ничего. Он консультант, работает у нас временно; мы тут проект огромный осуществляем… впрочем, это не интересно. Мы кокетничаем и строим друг другу глазки. У нас, говорят, «химия», играем в молекулярный волейбол: пара феромонов туда, пара феромонов сюда, случайно задели друг друга руками, совсем уж случайно столкнулись под столом ногами, рискованно пошутили тут, послали друг другу двусмысленные э-мэйлы там… И не краснеем. Чего краснеть-то: невинный флирт на работе. Дальше дело не пойдёт: детные мы, семейные и высокоморальные.

Но весна, но феромоны. Он пишет мне записочки на собраниях, я давлюсь от смеха, а надо сдерживаться, всё начальство тут сидит, CIO да CFO всякие, а я хихикаю. Как ему не стыдно! Толкаю под столом ногой: прекрати. Наши смеющиеся глаза встречаются, и попытки сделать серьёзное лицо обречены на провал. Губы растягиваются от уха до уха. Я знаю, это химия, маленькие молекулы в воздухе тянут-тянут уголки моих губ, собирают мелкие морщинки смеха вокруг глаз.

Проект длинный, занудный, работы много, собраний ещё больше, заседаем-воду-льём, начальники переругались, китаец спит на ходу, ему на пенсию пора, совсем новые концепции уже не схватывает, турчанка новенькая, ещё не догоняет, и всю работу делаем мы с Дином. Зато нам весело, мы понимаем друг друга с полуслова, свили вокруг себя химический кокон; не подходи, тут наши феромоны летают, вам тут делать нечего. И снова столкнулись коленками под столом. Я не жалуюсь: мне нравится этот проект.

Тем временем начальники в консультационной конторе решили, что Дину будет лучше в другом месте, он там нужнее, он им больше подходит. А сюда пришлют Ховарда, который нашу систему знает не хуже Дина. Не хуже, а лучше. Ховард – эксперт, гуру, всезнайка, он бы сам всё это мог написать без нашей помощи, дай только волю. «Тебе повезло, – говорят мне. – Он теперь больше работы на себя возьмёт, отдыхай, расслабляйся».

Последняя неделя Дина. Реакция нейтрализации – то он щёлочь на мою кислоту подбросит, то я на его. Тушим друг друга, запаковываем молекулы, прибираем к рукам феромоны. Отодвигаемся подальше, а то заденешь ногу или руку ещё… Он уходит, пожимает всем руки, чуть дольше задерживает мою. Глаза не смеются. Я напоминаю сама себе сдутый шарик.