Неоднажды в Америке - [31]

Некоторые из нас в силу взаимодополняемости характеров сходились ещё ближе. В каждой большой «рыхлой» студенческой компании были ячейки своих в доску, от двух до четырёх человек. С ребятами из своей ячейки мы делились почти всем и готовы были идти с ними на край света. «Дружба» и «общение» были синонимами – мы дружили с теми, с кем общались. И наоборот. Вот так просто.

Потом мы выросли. И друг из друга выросли, как из старого детского пальто. Один направо пошёл – много денег нашёл, другой налево пошёл – коня потерял, а третий вообще до сих пор на развилке сидит, башку чешет. Разные образы жизни, разного возраста дети, неблизкие друг другу супруги, несхожие взгляды на политику, да мало ли что ещё…

Даже когда, вопреки всему, через годы, через расстояния мы сохраняем юношескую дружбу, общения всё равно не хватает. Мы ведь часто в разных странах живём, не говоря уж о разных городах. Недавно я ездила в Чикаго повидаться с несколькими институтскими друзьями. К счастью, мне с ними до сих пор хорошо и уютно, но мы чертовски далеко друг от друга обитаем и редко видимся. С теми, кто в других странах оказались, вообще раз в сто лет встречаемся. Так хочется частого, качественного общения с людьми, близкими по духу. Но не получается. Друзья уходят из нашей жизни: то путём духовного отчуждения, то физического удаления, а то и того и другого… Как в песне: «Друзья уходят, что же остаётся?»

Мы много говорили об этом там, в Чикаго. В какой-то момент общение начинает вращаться вокруг детей или их отсутствия. Я не могу ходить на поздние вечеринки, мне вообще трудно вечером куда-то выбраться. Лучше уж бранч какой-нибудь. Те, у кого маленьких детей нет и везде вазочки-безделушечки расставлены, моё семейство приглашать не рвутся, и я их не виню. А няньку нанимать каждый раз, когда хочется сесть и по душам поговорить, – так никаких денег не хватит.

Многие начинают дружить с родителями детишек, которые ходят вместе с их чадом в садик, лагерь, школу или кружки. Мои друзья из Чикаго так поступают, да и мы порывались. Только вежливый разговор за чаем – разговор ни о чём – с возрастом всё больше напрягает. Жалко жизнь на эту ерунду под названием «small talk» тратить. Хочется дружить с теми, с кем общаешься, и наоборот. В какой-то момент осознаёшь, что воплотить эту мечту в реальность с годами и с детьми всё сложнее и сложнее.

Возьмём, например, политику. А вместе с ней возьмём моего мужа. Мы оба консервативны, но я мирно консервативна, меня либералы не напрягают, а его – напрягают. Мы даже с парой человек во время выборов двухтысячного года рассорились. Они пытались моему мужу объяснить, почему надо за Гора голосовать, а он им высказал всё, что думает по поводу Гора и голосующих за него. Впрочем, я по поводу этих людей не очень переживала. У нас вообще мало общего было. Только дети одного возраста и родной русский язык. А этого, как оказалось, мало.

Насколько важны общий язык, общие культурные ценности и схожие политические взгляды для качественного общения? Можно ли быть друзьями, не имея ничего общего из вышеперечисленного? Если да, то как, о чём говорить? А если общее только что-нибудь одно из списка? Почему то, что пятнадцать – двадцать лет назад получалось само собой, теперь требует таких усилий?

Мне чертовски не хватает качественного общения в реальной жизни, поэтому искать единомышленников лезу в виртуальную. В Интернете людям не важно, что мой младший сын сносит все вазочки на своём пути, а старший не даёт никому рта раскрыть. Там можно отвлечься от диаметральной противоположности политических взглядов и сосредоточиться на общей любви к поэзии или классической музыке. Там можно с упоением и огромным удовольствием общаться с человеком, которого никогда не видела, понятия не имея, есть ли у него что-то общее с его виртуалом. Но это в Интернете. А в жизни дружба становится всё дороже и дороже…

И девочек наших ведут в кабинет

Когда Боря сказал, что Джим хочет жену из России или Украины по каталогу выписать, я чуть со стула не упала. Джим преподавал экономику у мужа в университете, и они сдружились. Доктор экономических наук, умница, денег зарабатывает кучу, на быстрых барышень не падок. Интеллигентный, мягкий Джим. Не очень вышел внешностью, зато вышел всем остальным. Я даже комментировала как-то: вот, мол, бабы дуры, за красавцами гонятся, счастья своего не знают. Ну не везло ему с женщинами, ну лет уже хорошо за тридцать, но по каталогу?! Он что, не знает, зачем эти дамы сюда приезжают и чем дело обычно заканчивается?

Первый раз я столкнулась с русской женой «по вызову» в колледже. Колледж был маленький, русскоязычных меньше десяти, и все друг друга знают; все иммигранты – беженцы, вроде меня. И вдруг в один прекрасный день появляется она. Высокая, рыжая, красивая бестия с потрясающей фигурой. Модель. Я как-то сразу себя маленькой и толстенькой почувствовала. Вот это да! Русская девушка, родители в Москве, как сюда попала-то? А просто. Американца в Москве сняла. Некий фотограф приехал в Москву на пару дней снимать репортаж для журнала, увидел её – и всё. Вызов прислал, привёз, женился. Год на улице не то девяносто первый, не то девяносто второй, из Москвы в Америку уехать – мечта. Она поначалу счастливая бегала, всему радовалась, учиться к нам пошла, а потом как-то…