Необыкновенный охотник - [14]

О том, что барон твердо решил организовать новую экспедицию, свидетельствовали и его письма, которые он писал Альфреду в Александрию в первые месяцы пребывания в Европе, и «Отчет о некоторых замечательных моментах ученого путешествия по Африке, предпринятого И. В. бароном фон Мюллером», напечатанный в апрельской книжке заседаний императорской Академии наук за 1849 год.

Но постепенно письма от барона стали приходить все реже и реже. Наконец прекратились совсем. И вдруг — снова письмо с сообщением о том, что в состав экспедиции вошел старший брат Альфреда Оскар, что он скоро приедет и привезет деньги и оборудование, необходимые для экспедиции.

Да, 19 ноября 1849 года, когда он крепко обнял своего брата, пожалуй, был самым счастливым днем Альфреда в Африке. Радость не омрачило то, что барон остался в Европе, не омрачило даже то, что вместо необходимой суммы он прислал лишь третью часть, а снаряжения и того меньше. Альфред готов был двинуться в путь немедленно. Тем более что вслед за Оскаром в Африку прибыло письмо барона, в котором «выражается определенное желание, чтоб экспедиция началась и ее члены отправились в глубь Африки, не теряя времени и не ожидая ничего из Европы».

«Какие бы ни были причины, на основании которых вы требуете денег, — писал барон, — я теперь их вам не вышлю; но требую непременно, чтоб вы сейчас же выезжали в Судан с тем, что у вас есть…»

Совещание было коротким. Все: Альфред, и Оскар, и присоединившийся к ним врач Рихард Фирталер — верили, что необходимые деньги и снаряжение барон пришлет. Что же касается его требований, — они справедливы: времени терять не следует. И двадцатитрехлетний Альфред Брем возглавил экспедицию.

Оскар, как и многие европейцы, попав в Африку, сразу заболел малярией. Однако, едва поправившись, он готов был отправиться в путь. И, несмотря на слабость, сразу же начал свою охоту за насекомыми. Для него, энтомолога, здесь оказался непочатый край работы: насекомые Африки были тогда совершенно не изучены.

Бедный Оскар! Как он радовался своим находкам, как любовно и тщательно собирал коллекцию жуков. Сейчас песок уже, наверное, совершенно занес маленький могильный холмик на берегу Нила, где покоятся останки Оскара Брема, — он утонул буквально на глазах Альфреда.

Несмотря на страшное горе, Альфред нашел в себе силы довести экспедицию до Хартума. Здесь он надеялся получить деньги и снаряжение, которое было обещано бароном. Но не было ни того, ни другого. Не было даже писем. Сначала Альфред надеялся, что в Хартуме повторится то же, что было в Александрии, — после трехмесячного перерыва Мюллер все-таки прислал письма, инструкции и даже деньги.

Но проходили дни, недели, месяцы. Барон Мюллер молчал.

…Альфред поблагодарил консула и вышел на улицу. И тотчас же молодая львица, лежащая в тени дома, радостно бросилась к нему, пытаясь лизнуть Альфреда в лицо. Она радовалась так, будто не видела хозяина целую вечность, хотя пробыл он у консула не больше получаса.

— Успокойся, Бахида, — тихо сказал Альфред, и львица, сразу почувствовав настроение хозяина, стихла. Низко опустив голову, она пошла рядом, внимательно поглядывая вокруг умными зелеными глазами. Альфред погладил ее, и львица благодарно подняла голову, заглянув в глаза хозяину. Вот уже несколько месяцев живет у него Бахида, и Альфред часто думает, насколько труднее, тоскливее было бы ему здесь без этого доброго, умного, ласкового зверя.

Ему подарили ее совсем крошечной, а сейчас это могучий красивый зверь. Но львица осталась такой же ласковой и совершенно ручной. Днем ходит за хозяином, как собака, а на ночь пристраивается на его постели в ногах. И хоть часто Альфреду бывает очень неудобно спать, ему и в голову не приходит прогнать Бахиду.

— Ты настоящий друг, Бахида, — снова тихо сказал Альфред и опять погладил львицу. Она приподняла уши, прислушиваясь к голосу хозяина, посмотрела на него снизу вверх, и Альфреду показалось, что она качнула головой в знак согласия.

Да, Альфред знал, насколько этот зверь был преданнее, благороднее, честнее тех европейцев, которые окружали его тут, в Хартуме. Эти люди с радостью уморили бы его голодом и с удовольствием поделили бы его имущество. Лишь благородный доктор Пеннэ да австрийский консул были его друзьями. А остальные… Впрочем, остальные так же легко и с таким же удовольствием перегрызли бы глотки друг другу. Ведь каждый стоит один другого. Итальянец Ролле избил своего слугу-невольника так, что тот умер от побоев; аптекарь Лумелло — всем известно — по поручению какого-то врача отравил нескольких больных, добавив в лекарство яд. Никола Уливи — пожалуй, главный негодяй: убийца, мошенник, самый крупный в Судане торговец невольниками. Жестокость его не имеет предела — даже собственная дочь Уливи вынуждена была у губернатора просить защиты от издевательств отца…

Задумавшись, Альфред дошел почти до самого дома, когда его догнал запыхавшийся слуга консула и сказал, что консул просит господина Брема вернуться.

Консул встретил Альфреда в дверях.

— Только что я получил сообщение, которое должно заинтересовать вас, господин Брем, — сказал он, беря Альфреда под руку и провожая в комнату.