Необыкновенная жизнь обыкновенного человека. Книга 5. Том I - [9]

Более года работая командиром МСБ, он отдавал все свои силы и знания для улучшения постановки лечебной помощи раненым и больным частей дивизии.

Товарищ Алешкин своей конструкцией, силами личного состава и средствами медсанбата изготовил целый ряд стандартного типа легкоразбирающихся и транспортирующихся лечебных помещений из деревянных конструкций – щитов, как то: большую и малую операционную, офицерскую и общие палаты, а также замечательный душевой санпропускник с дезкамерой и ряд других помещений.

Немало вложено его труда и рационализаторской мысли в части изготовления своими силами и лечебного оборудования для медсанбата.

Товарищ Алешкин проявил себя прекрасным командиром и чутким врачом. Он, как специалист-хирург, в периоды больших боевых операций руководя всей большой, напряженной работой медсанбата по оказанию помощи раненым и организации их эвакуации, сам производил сложнейшие хирургические операции, и тем самым спас десятки жизней офицеров сержантов и рядовых.

2. В связи с повышением в должности и откомандированием из дивизии, за исключительно добросовестное отношение к своим служебным обязанностям командиру 24-го отдельного медико-санитарного батальона майору медслужбы товарищу Алешкину Борису Яковлевичу – ОБЪЯВЛЯЮ БЛАГОДАРНОСТЬ и желаю ему успеха в новой должности.

Подлинное подписали:

КОМАНДИР 65-й стрелковой дивизии полковник Ушинский НАЧАЛЬНИК ШТАБА 65-й стрелковой дивизии полковник Юрченко».

После зачтения приказа и получения команды «разойдись» все собравшиеся, разбившиеся на группы и группки, еще более часа обсуждали это событие. До сих пор в медсанбате сменилось уже 4 командира, но ни у одного из них уход с этого поста не обставлялся так торжественно, как в этот раз.

Группу начальства окружили врачи, одни поздравляли Бориса и Сковороду с новыми назначениями, а другие, вроде Сангородского, громко вопрошали, как же теперь медсанбат справится с предстоящей работой, когда его будет возглавлять такой молодой и малоопытный командир и уйдет квалифицированный хирург.

Услышав эти рассуждения, Алешкин не выдержал и сказал:

– Лев Давыдович, напрасно вы расстраиваетесь. Капитан Сковорода прослужил в дивизии с момента ее формирования, был отличным старшим врачом полка и вот уже почти полгода совсем не плохим командиром медроты батальона. Он, действительно, не особенно силен в хирургии, придётся побольше поработать Бегинсону и Картавцеву, да и вам надо будет помогать ему своими советами. Ну, а если говорить прямо, то по врачебному стажу он на год старше меня. Так что оснований для пессимистических настроений нет и не должно быть!

Тот в ответ пробурчал что-то и направился в свою сортировку.

Постепенно с площадки, часто громко именовавшейся т. Скуратовым «плац», все разошлись по своим домикам и палаткам. Отправилось в домик командира батальона и начальство, где Игнатьич успел уже соорудить подходящий к данному случаю ужин.

Этот прощальный ужин прошел в непринужденной и веселой обстановке и закончился около 2 часов ночи. После чего Пронин и Сковорода отправились по своим домикам, а Юрченко уехал в штаб дивизии.

Во время ужина Борис договорился с Прониным о предоставлении в его распоряжение на следующий день автомашины, а с Юрченко о том, чтобы его ординарца, Николая Игнатьича Игнатьева, с которым он проработал почти два года, откомандировали с ним в госпиталь. Тот выразил свое согласие и тут же дал соответствующее распоряжение Скуратову.

После некоторого молчания Пронин, улыбнувшись, спросил:

– А больше ты, Борис Яковлевич, никого с собой не берешь?

Борис понял, что несмотря на соблюдение тайны его отношений с Катей Шуйской, все же о них кое-что и в штабе дивизии и, конечно, Пронину, было известно, поэтому смутился, покраснел и, запинаясь, ответил:

– Это зависит не от меня… Пока больше никого не беру. Шофера Бубнова начальник штаба дивизии не дает, – решил он свернуть разговор на другое.

Пронин усмехнулся:

– Ну ладно, ладно, дело твое, а что шофера не дают, так это правильно, у нас с ними очень туго! Ну, пока, до свидания, еще раз поздравляю тебя, Борис Яковлевич, с повышением.

Борис остался один, Игнатьич убрал посуду со стола и отправился на кухню, чтобы ее вымыть, а заодно и поболтать со своими приятелями, ну и, конечно, «вспрыснуть» свой предполагаемый отъезд из батальона. Материал для этого дела всегда имелся у него в заначке.

Еще утром Алешкин предложил ему ехать с ним в госпиталь, и Игнатьич с радостью принял это предложение. Он полюбил своего начальника и был рад с ним не расставаться. Не хотелось ему разлучаться и с Джеком, к которому он тоже крепко привязался. А он, конечно, понимал, что майор такую собаку, как Джек, в медсанбате не оставит.

Думал Игнатьич и о Кате. Об ее отношениях с Борисом он знал больше, чем кто-либо другой. Он видел, что женщина действительно любит его командира, замечал, что и тому она нравится. Но действительно ли его чувство, он предполагать не мог. Поскольку никакого разговора об этом у него с Алешкиным не было, он строил самые различные предположения. Одно из них заключалось в том, что они должны договориться сами. Для этого им нужно предоставить место и время.