Необыкновенная жизнь обыкновенного человека. Книга 2. Том II - [60]

В конце концов, ему удалось уломать девушку. С этих пор почему-то заседания и собрания стали кончаться удивительно рано, и в 8–9 часов вечера Борис и Катя, усевшись бок о бок на лавке за большим кухонным столом, усердно разбирали алгебраические правила, решали задачи по геометрии и… одним словом, занимались. По строгому приказу матери, никто из членов их многочисленной семьи в это время в кухню не заходил, чтобы не мешать им заниматься.

Вряд ли Борис сумел оказать своей подруге действительно серьёзную помощь, но уже то, что она сама не сидела где-то на скамеечке или в райкоме, а старательно учила заданное и лишь иногда обращалась за помощью к Борису, повторяла услышанное в классе и более или менее внимательно читала написанное в учебнике, дало свои плоды. Через каких-нибудь две недели она уже уверенно отвечала на вопросы учителя математики, успешно справлялась с письменными работами, об этом сейчас же стало известно Акулине Георгиевне, и та приписала это, конечно, тем занятиям, которые проводил с Катькой Борис.

Но надо честно признать, что, находившийся на седьмом небе от счастья Борис, сидя головой к голове с Катей над каким-нибудь учебником, конечно, не упускал случая, чтобы не прижаться губами к находившейся так близко щечке любимой девушки, а иногда просто не схватить её в охапку, крепко обнять и целовать без всякого стеснения несчетное число раз. Она не всегда успевала освободиться от этих горячих порывов, ведь ни кричать, ни отбиваться с шумом она не могла, боясь, что услышат её родные. Но, кажется, что эти объятия и ей не были очень неприятны.

Занятия продолжались почти до самой весны. За это время все члены семьи Пашкевичей не только хорошо узнали Бориса, но и прониклись к нему симпатией. Обладая счастливым даром располагать к себе окружающих людей, видимо, унаследованным от деда Болеслава Павловича Пигуты, Борис понравился всем старшим членам семьи и полностью покорил всех младших.

* * *

Как правило, получать свое жалование Борис ездил во Владивосток, естественно, что в эти дни он старался посетить школы на станции Угольная, в Раздольном и в Надеждине. Его посещения, замечания приносили определенную пользу, вожатые школ работать стали лучше, количество пионеров неуклонно росло, и вскоре он и здесь завоевал доверие и уважение. Он обслуживал и еще одну школу, на станции Кангагауз, но туда он ездил обычно, совмещая свою поездку с посещением отрядов в Романовке, Новонежине или Лукьяновке.

Получив деньги в кассе управления дороги, Борис проводил некоторое время в закупках различного рода гостинцев для ребятишек – братьев и сестёр, а в последнее время и для Кати и её сестер. Обычно это были всякого рода сладости, чаще всего пирожные. Встретившись с Катей, Борис совал ей в руки коробку пирожных, она от них отказывалась и принимала подарок лишь после долгих и настойчивых просьб.

Девушка понимала, что ни мать, ни брат получения таких подарков не одобрят. Приходилось поэтому есть их ночью в спальне, там же угощать и сестрёнок, взяв с них предварительно самую страшную клятву, что они об этом угощении никому не расскажут.

Кончился 1926 год, начался 1927-й. В райкоме ВЛKCM произошли изменения: ушел в губком партии на должность инструктора Смага, секретарем стал Володя Кочергин, Гриша Герасимов стал зав. агитпропом, а на должность инструктора взяли комсомольца-корейца Пак Моисея. Он окончил русскую сельскую школу и учился во Владивостоке в школе второй ступени до 1924 года, затем по каким-то семейным обстоятельствам вынужден был учёбу оставить. Жил он в корейском поселке при селе Шкотово. В комсомол вступил в середине 1924 года. Он для райкома ВЛКСМ был очень необходим: в районе уже было 8 корейских комсомольских ячеек и 12 пионеротрядов. Из обкома стала поступать регулярно литература и директивы на корейском языке. Для того чтобы разобраться в ней, пользовались услугами одного из работников райисполкома, но тот часто находился в отъезде, и это затрудняло работу. Имея своего корейского инструктора, можно было обеспечить работу с корейской молодежью и детьми лучше.

В райбюро юных пионеров Шкотовскoго района работа кипела. Количество пионеров росло, так же как и отрядов, буквально не по дням, а по часам. Алешкин в январе 1927 года отчитывался на заседании областного бюро юных пионеров, а затем и на бюро ВЛКСМ, его работу одобрили, хотя, конечно, не обошлось и без замечаний. После этого и он, и все члены бюро усилили свою активность, взяв за основу шефство и постоянный контроль за работой вновь организовавшихся отрядов. Это потребовало частых разъездов на места не только самого Бориса, но и многих членов бюро. Ну а так как разъезды эти совершались по способу пешего хождения иногда за десятки верст от Шкотова, то, конечно, все были так загружены, что кажется будь в сутках не 24, а 25 часов, их бы не хватало. Время летело незаметно.

Мы уже говорили, что Борис жил отдельно от семьи отца в маленькой квартирке, доставшейся ему по наследству от Чибизова, и, естественно, должен был обслуживать себя сам. То есть мыть полы, подметать, стирать пыль и тому подобное. У него, как правило, на это времени не хватало. Отдавая большую половину своего жалования матери, он питался вместе со всей семьёй и лишь ужинал у себя, куда ему приносил и оставлял до его прихода еду кто-нибудь из младших членов семьи.