Необыкновенная жизнь обыкновенного человека. Книга 1. Том 2 - [6]

13 июля 1919 года».

Это письмо было написано Борисом по требованию тетки, которая хотя сама и не ходила к Стасевичам, но довольно часто присылала Женю. Она играла с Вандой в течение дня и почти всегда бывала хорошо накормлена.

Так было и на этот раз. Женя сказала, что мама пишет дяде Мите и хочет, чтобы в ее письмо было вложено письмо от Бори. Очевидно, Елена Болеславовна хотела показать брату, что не потеряла связь с племянником, по-видимому, она ему это обещала. На самом-то деле это было не так. Со дня смерти бабуси и почти до самого своего отъезда из Темникова Боря не виделся с тетей Лёлей, и, кажется, ни одна из сторон от этого не грустила.

Чтобы иметь некоторое представление о Елене Неаркиной, нелишне будет привести то самое письмо, в которое было вложено вышеприведенное письмо мальчика.

Вот это письмо:

«Дорогой Мика!

Я очень виновата перед тобой, что так долго тебе не отвечала, но так занята все время службой и разными домашними хлопотами, что никак не выберу времени написать, а главное, ждала, пока выяснится что-нибудь относительно Бори. Утешительного мало могу сообщить, так как на мое прошение о пенсии для него получила, наконец, ответ из отдела социального обеспечения, что Боря, имеющий отца в живых, не имеет право на пенсию. Предложили поместить его в приют.

С добавочными маминого содержания до сих пор нет определенного ответа, на днях будет заседание коллегии по этому вопросу, и тогда все решится. Получила только пособие на похороны в размере 375 руб.

Из вещей мало что удалось продать. Нет совсем покупателей на большие вещи, так, кое-что из мелочей продала… Поля ушла в деревню…

Я теперь делаю все сама, только самую тяжелую работу делает за небольшую плату сторожиха из гимназии. Письмо твое из Москвы я очень скоро получила и очень тебе благодарна за него…

От дяди с Катей я тоже получила письмо. Как твое здоровье?

У нас теперь на службе масса работы; приходится даже иногда ходить заниматься по вечерам, что, конечно, очень утомительно. Как я и говорила, очень трудно теперь подыскать оказию, чтобы отправить Борю.

Пишу тебе через Катю, так как не знаю, удобно ли тебе писать на дом. Пожалуйста, напиши мне об этом подробно и обстоятельно, так как для меня очень важно знать, куда и как адресовать тебе.

Пока крепко целую тебя. Женя тоже.

Боря у Стасевичей много работает, загорел и окреп, хотя, кажется, и похудел немного. Питается хорошо, конечно, гораздо лучше, чем мы.

Пиши.

Твоя Е. Неаркина.

Напиши подробно кинешемский адрес.

Варвара Степановна умерла через две недели после начала болезни».

Прочитав приведенное письмо, неискушенный читатель может подумать, что тетя Лёля знает Борину жизнь, часто видится с ним и проявляет о нем заботу как близкая родственница. Так, между прочим, думал и дядя Митя. На самом деле всё обстояло по-другому.

И если действительно Елена Болеславовна пыталась как-то оформить для племянника пенсию, чтобы уже с совершенно спокойной совестью окончательно сбыть его с рук, то, конечно, она совсем не думала о том, чтобы принять какое-нибудь участие в воспитании мальчика.

О том, как он живет у Стасевичей, она знала только по рассказам своей дочери. Между прочим, получив окончательный отказ в пенсии для Бори и одновременно разрешение на помещение его в приют, который открывался на базе Санаксырьского монастыря, она, встретившись с Яниной Владимировной, не замедлила это ей предложить. Стасевич, успевшая полюбить мальчугана, свято чтившая память Марии Александровны и уверенная, что та никогда бы не допустила, чтобы ее внук был помещен в приют, от предложения его тётки категорически отказалась и даже высказала своё неодобрение самой мысли об этом. Она заявила:

– Боря у нас живет как сын, мы ни в чем не отделяем его от Юры, у него много недостатков, но он очень добрый и, вообще-то, хороший мальчик. Пока мы будем иметь возможность, мы будем его держать у себя. Вам он никогда не будет в тягость. Не будем больше.

Этот разговор слышал Юра, передал его содержание Боре, а тот, набравшись духу, зашел в комнату Стасевичей и сказал:

– Янина Владимировна, я буду всегда вас слушаться. Я не буду шалить, только, пожалуйста, не отдавайте меня в приют.

Та обняла его, поцеловала, и, гладя по голове, сказала:

– С чего ты взял, что мы собираемся тебя куда-нибудь отдавать? Вот приедет твой папа, ему тебя и отдадим. Иди занимайся своими делами.

На другой день Стасевичи, посоветовавшись, решили оставить мальчика у себя навсегда или, по крайней мере, до тех пор, пока его отец не потребует сына к себе. Они решили это сделать в память о Марии Александровне Пигуте, бывшей для них самой близкой из всех знакомых людей Темникова, а также и потому, что даже во время недолгого пребывания у них Бори он им понравился своим добросердечием, живостью и безотказностью при выполнении любой работы.

После похорон Варвары Степановны ребята вернулись в лес и сразу же были вынуждены выполнять новое поручение – полоть капусту. После полки картошки эта работа им показалась совсем легкой, и они с заданными уроками справлялись шутя. А все свободное, послеобеденное время проводили по своему усмотрению. Конечно, прежде всего они забирались в «воздушный дом» и, лежа на помосте под горячими лучами июльского солнца, вдыхая смолистый запах еловых ветвей, обдуваемые легким ветерком, слегка покачиваясь, с увлечением читали какое-нибудь приключение, описанное Буссенаром, Жаколио или Майн Ридом. И хотя многие из этих приключений перечитывались уже не один раз, они представляли все такой же интерес.