Необыкновенная жизнь обыкновенного человека. Книга 1. Том 2 - [8]

Юра же, освободившись при помощи матери от полевых работ, скучая от отсутствия товарища по совместным играм и опасаясь появляться на пасеке, вновь переключился на изготовление разного рода моделей машин и успел сделать модель действующей веялки, локомобиля и молотилки.

Между прочим, боязнь пчёл у Юры была небеспричинной. В раннем детстве он был так искусан пчелами, что более двух недель пролежал с высокой температурой, и теперь его можно было понять. Испытанное в детстве потрясение оставило след на всю жизнь. Да и сейчас стоило хоть одной пчеле укусить Юру, как у него на месте укуса появлялась огромная опухоль, поднималась температура, и он несколько дней болел.

Борю же почему-то пчёлы не кусали, дело доходило до того, что он мог работать на пасеке без сетки и почти не пользовался дымарем, чего сам Стасевич делать никогда не решался. Если же случалось, что мальчика кусала какая-нибудь случайно придавленная пчела, то, очевидно, сильной боли у него этот укус не вызывал, он прикладывал к укушенному месту комочек влажной земли, боль проходила и опухоли не появлялось. Няня Маня говорила, что наш Бориска, наверно, заговорённый от пчёл. Взрослые смеялись над её словами, а ребята им верили, и прежде всего верил сам Боря, может быть, отчасти поэтому он так храбро действовал на пасеке.

С тех пор за все время пребывания у Стасевичей он каждое лето работал на пасеке и приобрел в этом деле не только солидные практические навыки, но коекакие теоретические познания.

Наступила грибная пора. Ребята опять были вместе. Ездили с Ариной, Стасевичем и служащими конторы лесничества и их детьми в глубину леса, верст за пятнадцать-семнадцать от дома, и набирали большие «бельевые», как их тогда называли, корзины грибов. Каждая корзина имела две ручки, в нее помещалось до пяти пудов грибов. Две или три такие корзины ставились на телегу. Заехав в лес и обосновавшись на какой-нибудь поляне, лошадь распрягали, стреножили, и она паслась возле телеги. Все, вооружившись небольшими кошелками, разбредались вокруг. Наполнив кошелку, грибник возвращался на поляну, где возле телеги был разостлан кусок рядна, окруженный несколькими пожилыми женщинами.

Принесенные грибы высыпались на рядно, принесший их возвращался в лес, а женщины перебирали принесенные грибы, сортировали их, чистили, а иногда им приходилось выбрасывать и поганки, набранные некоторыми ретивыми грибниками. Очищенные грибы складывались в установленные на телегах корзины. В середине дня все собирались на поляне и ели сваренную этими же женщинами грибную похлебку.

Выезжали затемно и возвращались поздней ночью. Дома грибы делили между разными хозяевами. За лето ездили два-три раза и набирали грибов столько, что их хватало на целый год. Грибы солили, мариновали и сушили, у Стасевичей каждый сорт грибов обрабатывался отдельно. Так как в Темникове стал ощущаться острый недостаток соли, большую часть собранных грибов пришлось сушить. Вскоре почти все комнаты в доме были завешаны длинными гирляндами надетых на нитки грибов.

Глава вторая

Вслед за грибной пришла пора уборки овощей – огурцов, капусты и других. Начали копать картошку. Но ребята в этой работе участия почти не принимали: началась учеба, и они переехали в город, в лесничестве показывались только по воскресеньям.

Лето, проведенное в лесничестве, не прошло для них бесследно, оба они окрепли, загорели и повзрослели. В особенности стал неузнаваемым Борис. Приобретя много новых трудовых навыков, он стал крепким и сильным мальчишкой. Он научился хорошо обращаться с лошадью, и теперь Стасевич не боялся его одного отправлять из города в лесничество и поручать ему не только доставку оттуда дров или каких-нибудь продуктов, но даже и такого сложного груза, как сено. А довезти воз сена было не так-то просто. Обычно нагружать сено помогал рабочий или Арина, они же и закрепляли его на телеге или санях особой жердью, называемой «байстрюгом», придавливавшей воз сена сверху, но дорогой приходилось переезжать несколько глубоких оврагов, с крутыми спусками и болотистыми речушками в их глубине. В них осенью застревали и лошадь, и телега, а зимой на спусках образовывались раскаты с глубокими ухабами. Но и с этой трудной работой мальчишка научился справляться. Один раз, когда воз с сеном опрокинулся, было это, кажется, в начале декабря 1919 года, он хоть и поревел немного, конечно, никому об этом не сказав, все-таки сумел собрать и нагрузить воз самостоятельно, растеряв при этом совсем немного сена.

Всю домашнюю работу Борис выполнял наравне с Юрой и справлялся с ней не хуже последнего. Оба старших Стасевича относились к нему как к своему собственному ребенку: также его наказывали, также ласкали. Кстати сказать, особенными ласками, как это было принято в семье бабуси, взрослые члены семьи у Стасевичей детей не баловали. Вместе с тем определенные для каждого из ребят обязанности спрашивали довольно строго. И Боре, в общем-то, большому разгильдяю и лентяю, пришлось основательно перестраиваться. И по всей вероятности, то, что Стасевичи для него все-таки были не родными, сослужило ему в этом неплохую службу. Хотелось ему перед ними, и в особенности перед Иосифом Альфонсовичем, не ударить в грязь лицом; хотелось ни в чем не отставать от Юры, вот он и тянулся, стараясь выполнять поручаемую ему работу как можно лучше и быстрее. От этого выигрывали обе стороны.