Необычайные приключения писателей на Росконе - [6]

– У нас тут буйные, на полицейских кидаются, про инопланетян рассказывают, вдруг у них отравление или массовое помешательство? Им срочно медицинская помощь нужна. Я вас предупредил, и если с ними что-нибудь случится, мы не медики – отвечать не будем! Понятно я объяснил?

На другом конце провода слушавший санитар сопел от злости, потом раздался голос:

– Щас приедем, – и трубку бросили.

– Вот и славненько, – потирая от удовольствия руки, сказал дежурный. Через час два здоровенных санитара принимали выходивших по одному из камеры людей. Третьим был врач, который давал каждому выпить какие-то таблетки. После этого всех провожали в скорую с решетками на окнах. Врач укоризненно спросил у полицейского:

– Ну, и кто из них буянит?

Капитан в ответ молчал. Последний из арестантов, крепко спавший, по вине которого сюда все и попали, спросонья нащупав под собой дощатые нары и увидев санитаров, с испугу перепутав тёмную камеру с моргом, истошно закричал:

– Я не умер, пожалуйста, не режьте меня!

Персоналу психушки этого только и надо было, медбратья, быстро схватив орущего писателя, надели на него смирительную рубашку. Врач, не сильно ударив связанного поддых, профессиональным движением закинул ему в открытый рот несколько таблеток и дал запить водой. Затем, забрав у сидящего капитана пакет с документами задержанных, врач сел в кабину.

Следом за отъехавшей каретой психбольницы выехал помощник дежурного на машине Байкалова, полицейские полностью хотели избавиться от следов присутствия писателей, переписав даже в журнале задержание друзей и помещение в камеру на передачу задержанных в психбольницу, по причине их невменяемости.

Александр Гриценко не стал глотать таблетки, выплюнув их при первом удобном случае. Но, понимая, что лекарство им дали неспроста, решил вести себя спокойно и притворился спящим. Мысли скакали в голове, одна сменяя другую, неожиданно ему вспомнилась рассказанная история его знакомого писателя Александра Захватова, которого задержала полиция, и неприятное приключение, которое ему в связи с этим пришлось пережить. Думая о том, как всё-таки хорошо, что они вырвались из лап полиции, он заснул, очнувшись только на короткое время, когда им санитары помогали укладываться на кровати. Утром, проснувшись и разбудив спящего напротив Лукьяненко, Александр спросил его:

– Сергей, тебя кто-нибудь искать в течение двух-трёх дней будет, если ты домой сегодня не придёшь?

– Даже не знаю, нет, наверное, жена уверена, что я в пансионате на фестивале «Роскон» за городом, да и мои частые командировки отучили её проверять меня каждый день. Я думаю, если не позвоню домой, то дня через два-три она начнет меня искать.

Оглянувшись по сторонам, Александр увидел, что все уже проснулись и внимательно их слушают. Байкалов тоже подтвердил аналогичные опасения по поводу розыска его близкими. Насчет Германа с остальными вообще говорить не приходилось. Они были приезжими, и, пока их хватятся и начнут искать, пройдёт неделя или две.

– Ну ладно, – сказал Гриценко, – поживем-увидим, а пока держимся все вместе, и больше никакую ерунду насчет пришельцев не несите! Или нас тогда точно на законных основаниях на полгода упекут, с диагнозом: «С катушек съехали», или проще – «писатели-фантасты дописались!»

В это время заведующая больницей для душевнобольных знакомилась с документами и личными вещами привезенных ночью пациентов. В отличие от капитана-полицейского, она сразу же поняла, с кем имеет дело, и ни капельки не испугалась. Во власти врача с её полномочиями и опытом было возможно запросто спасти человека от тюрьмы, спрятать неугодного за большие деньги в стены своего учреждения на долгие годы, сделав из совершенно здорового человека полнейшего психа. И от этих незаконных действий у неё скопился огромный капитал, на который врач создала у себя в подвале закрытую от всех лабораторию. Профессор давно бы могла уехать за границу, но в ней горел огонь научных познаний, который толкал её на всё новые и новые преступления. «Ради науки можно пойти на любые жертвы», – любила говорить заведующая психбольницей, оправдывая тем самым свои действия по различным экспериментам с пациентами, многие из которых были запрещёнными. Но ведь только у нас можно было купить за деньги молчание проверяющих и надежных помощников в её грязных делах. За рубежом доктора наук, профессора психиатрии, давно бы уже изобличили, арестовав за подобные эксперименты.

Всматриваясь внимательно в документы, Алина Федоровна – так звали врача, – не могла поверить в свою удачу. Целых шесть писателей-фантастов попали в её руки. Она давно мечтала о таком человеческом материале. Так профессор, как заправский лагерный эскулап времен второй мировой войны, называла своих пациентов. Суть её исследований заключалась в том, что она хотела с самого начала проследить процесс – как здоровый человек сходит с ума. Из тех, кто попадал в её медучреждение, мало кто мог подойти на роль подопытной жертвы. В основном, к ней родственники сдавали своих пожилых родителей или дядей и тетей, на так называемое в кавычках лечение, оплачивая потом услуги щедро из полученного наследства. Или это были самые настоящие психи. А тут сразу же шесть здоровых мужиков, и при этом писатели-фантасты. Как опытный врач, женщина знала, что именно такие люди с очень интересным мышлением во время творческого процесса находятся на грани между реальностью и вымыслом. Описывая события, писатели на ходу придумывают интереснейшие фантастические сюжеты. Их сознание становится в это время частью придуманного сюжета, а разум остается здесь, на бренной земле. И суть её эксперимента заключалась в том, чтобы подтолкнуть разум писателя туда же в написанный им сюжет, чтобы он стал той же личностью, какую писатель выдумал. Но это была половина эксперимента, вторая, более сложная, заключалась в том, чтобы вернуть разум обратно. Только после тщательного изучения механизма этого процесса Алина Федоровна хотела разработать свою неповторимую научную методику лечения пациентов, необратимо сошедших с ума. И появившиеся в её распоряжении писатели-фантасты были как раз кстати.