Необычайные похождения Севы Котлова - [21]

— Ты хочешь сказать, что там сидят клопы и мыши?! — грозно спросил Коля Тимохин, самый сильный у нас в классе в смысле мускулов и самый слабый в смысле учебы, и дернул Наташу за косу.

Тогда Толя Буланчиков забрался на подоконник и, с трудом установив тишину, предложил отложить на один день «торжественную церемонию внесения подарков в новый дом».

— Мы все крепко подумаем, как быть! — сказал Толя. — Всем коллективом подумаем!

И все разошлись по домам очень задумчивые…

7 декабря

Что же нам все-таки сделать, чтобы не одни только девчачьи подарки в новом доме красовались? Неужели мы, мальчишки, будущие, можно сказать, мужчины, не сможем соорудить что-нибудь очень-очень нужное для новых жильцов?!

Гораздо, ну, прямо в сто раз более нужное, чем всякие там салфеточки и подушечки?! Об этом я думал и вчера вечером, когда лег в постель, и сегодня утром, когда бежал в школу.

Я очень спешил в класс, так спешил, что даже три раза споткнулся на ровном месте. И один раз услышал за своей спиной:

«Ишь как младший Котелок в школу катится! По урокам соскучился!..» Это, наверно, сказал кто-нибудь из старшеклассников — тех, кто знал и «старшего Котелка», то есть нашего Диму. В школу я и правда бежал очень быстро, но вовсе не потому, что соскучился по урокам. Нет, я просто был уверен, что в парте меня ждет очередная записка от этого таинственного «ТСБ». Уж он-то подскажет нам выход из положения! Нельзя, ни за что нельзя уступать девчонкам! Они же потом до самого десятого класса, до самого последнего выпускного вечера будут насмехаться над нами и презирать нас!..

Я подлетел к своей парте, отбросил крышку, но никакой записки там не оказалось. Не было там записки от «ТСБ»!

До урока было еще долго. Забравшись на подоконник (я заметил, что именно там, на подоконнике, мне в голову приходят самые гениальные мысли!), я стал думать. «А что бы, интересно, мог мне подсказать этот самый „ТСБ“, если бы он хотел подсказать? — думал я. — Он бы, наверно, прежде всего узнал, что мы умеем делать в столярной мастерской. Так… А что мы там делаем? Доски для стенгазет. Это новым жильцам не нужно! Ого, если жильцы начнут критиковать друг друга в стенгазетах — такая каша заварится, что ни один управдом не расхлебает! Еще мы делаем скворечники. Но если новым жильцам не нужны клетки для зверей, так и скворечники для птиц им, наверно, тоже ни к чему. А еще мы собирались сделать в своей столярной мастерской… Мы собирались делать…» Тут я соскочил с подоконника и на весь класс заорал:

— Табуретки! Ура! Табуретки!..

Ну конечно! Вот что надо дарить новоселам: табуретки! Они всем нужны! Они обязательно должны стоять в каждой кухне, возле стола или возле плиты. И мы их сделаем! И мы их принесем на кухню еще до приезда жильцов! Вот сюрприз-то будет! Приезжают люди, заходят на кухню и вдруг видят: стоит новенькая, аккуратненькая, такая симпатичная табуреточка! И на другой кухне тоже, и на третьей.

Все представители мужского пола в нашем классе поддержали мой план. Со всех сторон неслось:

— Это будет дело! Не то что салфеточки и коврики! Мы девчонкам докажем!

— Мы докажем! — кричал и Витик-Нытик.

— Молчи уж лучше! — махнул я рукой. — Уж ты докажешь! Опять будешь только молоток и гвозди подавать, да?

Наш отрядный поэт Тимка Лапин тут же сочинил песенку:

Ах, детки, детки, детки, Сколотим табуретки! На кухни их поставим — И свой отряд прославим!

На перемене мы все помчались в столярную мастерскую и изложили учителю свой план. Он просто в себя не мог прийти от радости:

— Наконец-то вы оценили уроки труда! Труд — это великое дело, ребята! Труд превратил обезьяну в человека!..

А мы в ответ так галдели, что, глядя на нас, можно было твердо сказать: мы все действительно произошли от обезьян. И, кажется, совсем недавно…

10 декабря

Вот и наступила зима!

Вообще-то говоря, мороз уже давно пощипывал лицо и руки, я уже давно надел зимнее пальто и шапку-ушанку, которые потом еще целых пять дней пахли нафталином. Но снега все не было. А зима без снега — это, по-моему, не настоящая зима. И вдруг позавчера утром я увидел, что наши подоконники будто заросли белым мохом, и улицы побелели, и все деревья во дворе стали седыми. В воздухе кружились мохнатые звездочки. И хоть на улице сразу потеплело, я сказал; «Пришла наконец моя любимая зимушка-зима!» Толя Буланчиков, а за ним и все ребята в классе решили, что «нужно провести какое-нибудь очень оригинальное зимнее мероприятие». Такое, какого еще не было ни в одном отряде! И все тут же стали поглядывать на меня. Вот наказание: привыкли, что я всегда что-нибудь придумываю! Но ведь это же мне загадочный «ТСБ» подсказывал!

Я надеялся, что он и теперь что-нибудь да подскажет. Три дня подряд я прибегал в школу раньше всех, бросался к парте, но она была пуста-пустешенька. Только один раз валялся кусок засохшей булки с маслом и колбасой: кто-то из второй смены не доел свой завтрак. А записок никаких не было!

Я снова стал размышлять: «Ну что бы мне мог посоветовать в таком положении этот самый „ТСБ“? Что?!» Все ребята с надеждой смотрели на меня, и от этого я уж совсем ничего не мог сообразить. Я по десять раз в день залезал на свой заветный подоконник, у меня даже поясница заболела, и паша умная Наташа Мазурина сказала, что я от сидения на холодном камне наживу себе очень неприятную болезнь радикулит, которой вот уже двадцать пять лет болеет ее бабушка. Так вот, я жертвовал своим здоровьем ради общего дела, ради коллектива! Но никакие «оригинальные зимние мероприятия» не лезли мне в голову.