Необычайная история Йозефа Сатрана - [8]

После замечания, сделанного Руженой, Палец напрочь позабыл то самое, уже знакомое нам слово-паразит, так как Пепичек старательно повторял за ним каждое словечко и безуспешно рылся бы в инструментах, разыскивая там поминаемую им особу сомнительной репутации…

Ружена полностью завладела кухней, прачечной и спальней, хотя это последнее поначалу оказалось не так-то просто. В определенных делах Палец был полным профаном и простодушно старался возместить качество количеством, на что получал терпеливое разъяснение, что каждое проявление чувств требует от человека определенной технической подготовки…

Что касается техники, то Палец был способен овладеть ею в любой области.

Под новой крышей домика в Долине Сусликов воцарился мир.

Пока эту идиллию не нарушил шквал в образе матушки Сатрановой.

— Не бывать этому! Не бывать — и точка! — кричала она, как будто собиралась остановить пардубицкую шестиконную упряжку. — Чтобы в моем доме валялась всякая приблудная!

— Ружа — моя… — тут вклинилось смачное словцо, — жена, — загудел Палец. Гнев вернул в его уста вытравленное было Руженой бранное слово-паразит.

— Чего-о-о? — пропела фальцетом мамаша Сатранова и скверно захохотала: — Как ты ее обозвал, так оно и есть! Мне, кстати сказать, ничего про твою женитьбу не известно.

Ружена стояла у плиты, не снимая фартука. В рукавицах-хваталках для горячих кастрюль она была похожа на боксера тяжелого веса, размышляющего, не пора ли послать противника в нокаут. Пока что она лишь наблюдала за матчем и никак себя не проявляла.

— Я на всю жизнь один оставаться не собираюсь, — строптиво ответил Палец. В его словах звучали обвинительные нотки в адрес матери, бросившей его на произвол судьбы в нежном возрасте двадцати пяти лет.

Мамаша Сатранова во все глаза глядела на своего сына-переростка. Он стоял ссутилившись и опустив плечи, на манер всех очень высоких людей. С его сухой, с длинным носом физиономии исчезла вся придурковатость. Мать всегда за него слегка стыдилась и сейчас, когда воспитывала красивых умненьких детишек своего второго мужа, своего сына почти позабыла. Если б сплетницы-бабы не сообщили ей о великих переменах в Долине Сусликов, она так о нем бы и не вспомнила. Йозеф никогда не был ни красивым, ни сообразительным, а стишки для первоклашек невразумительно гундосил, вставляя в текст нецензурную брань.

— И не надо, — согласилась она великодушно. — Но зачем тебе, дураку, брать в дом бабу с ублюдком? Незамужних тебе, что ли, мало? — Нет уж, этого я не допущу! — заявила она решительно. — Полдома мои!

Она тщательно обследовала обновленный дом и обнаружила две толстых тетради Пальца. Он вел дневник.

— Что правда, то правда, — миролюбиво согласился Палец. — Значит, мы выедем. Попрошу на шахте квартиру.

Он был готов бросить родной дом, перестроенный собственными руками, но не Ружу и не Пепичка. Суровое сердце мамаши Сатрановой смягчилось. Она не могла не заметить отмытую гриву сына и добела выстиранную спецовку, которая чуть не резала воздух свежеотутюженной складкой. Мамаша Сатранова видела, что дом приобрел невиданную красоту, как снаружи, так и внутри, и в духе объективности признала, что до подобных перемен никогда бы не дошло, хозяйничай она там с папашей Пальца, чья нерадивость не знала удержу, как чумная зараза.

Ей не так уж чтобы совсем поперек горла была Ружена. Вопреки всем ожиданиям, та сдержалась от враждебных проявлений, хотя соответственно своей физической кондиции вполне могла бы зашвырнуть мамашу Сатранову, не пощадив стекол, через закрытое окно на любое расстояние, побив тем самым легкоатлетический рекорд.

Со двора прибежал Пепичек и стал дергать Пальца за широкую штанину спецовки.

— Йозеф, пошли на улицу, — просил он. Инстинктивно понял, что его огромный друг в данной схватке не самая сильная сторона, и жаждал избавить его от ненужного поражения.

Мамаша Сатранова пожала плечами.

— Тогда давайте женитесь, — заявила она, чтобы дать умный совет и хоть таким образом проявить свою волю. — Мне здесь незаконные с собачьим паспортом ни к чему!

Такого рода слова пришлись Пальцу по душе. Он твердо верил в магическую мощь официальных органов. Свадебный обряд в ратуше и вся Долина Сусликов, оповещенная о гулянке, навсегда избавят его от нежелательной репутации парня «с большим приветом».

В удостоверении личности будет зачеркнуто унизительное «холост». Его заменит «женат», и все встанет на свои места.

Йозеф Сатран — женат.

Этот пункт обеспечит ему пожизненное право на Ружины боксерские объятия и дружбу маленького Пепичка.

Но пока что Ружена о браке не заикалась, а сам он боялся заговорить, чтобы не нарушить блаженства.

Теперь об этом сказала мать, правда, не слишком деликатно, и, уходя, хлопнула дверью, чтобы смягчить унизительность своего поражения. Но слово не воробей…

— Ты как? — Палец взглянул на Ружену.

— Как хочешь, — ответила она равнодушно. — Мне спешить некуда, я тебя не тащу.

Она чувствовала себя несколько оскорбленной налетом матушки Сатрановой, но признавала, что перебралась в чужой дом, не поинтересовавшись, чью недвижимость заняла. Она полагала, что несет ответственность и за Пальца тоже, но не считала приличным его торопить. На самом же деле Ружене с браком надо было спешить, ибо вот уже несколько недель она чувствовала, что ее ночной инструктаж принес свои плоды. Первой этого разговора она начинать не хотела, и атака будущей свекрови была ей, по сути дела, на руку. Подгонять Пальца не было необходимости. В одну январскую субботу Ружена натянула ему на обрубок безымянного золотое колечко и смачно поцеловала.