Необоснованные претензии - [50]

— Но зачем, бабушка? Ты знаешь так же хорошо, как и я, что сенатор Хенкл начнет действовать.

— Фотографии, — ответила она очень тихо, — умеет делать не один-единственный фотограф. Право же, нет.

Тимоти научил ее этой простой истине много лет назад. Теперь она не могла вспомнить детали, но суть в том, что безжалостность — ключ в каждой стоящей игре.

Брэд продолжал смотреть на нее, не отрываясь и все еще не понимая. Когда же понял, то почувствовал, что сейчас его стошнит.

— Не могу, — сказал он.

— Сделаешь, как я говорю, — возразила Лоретта, в первый раз выходя из терпения.

— Ты позвонишь Дженни и скажешь, что разрыв с ней — ошибка. Убедишь ее в своей любви, отвезешь в мотель, который мы выберем заранее. Там ты основательно займешься с ней любовью. Я верю, что ты сможешь с этим блестяще справиться. Потом мы нанесем визит сенатору Хенклу. С нашими собственными фотографиями.

Прошла неделя, и в газетах не появилось ни слова о расторжении помолвки Брэдли Карлтона и Дженнифер Хенкл.

— Не понимаю, — сказала Элизабет. Род снова сидел в своем огромном кожаном кресле — лицо его было задумчивым.

— Я тоже пока еще не понимаю.

Но в тот же день, несколько позже, они поняли. Элизабет извлекла фотографии из никак не помеченного конверта. На них были Брэдли и Дженнифер Хенкл — обнаженные и в разных позах — в постели.., на полу… На крупных снимках детали производили убийственное впечатление. “Бедная девочка”, — подумала Элизабет и в эту минуту возненавидела себя за то, что затеяла всю эту историю.

Дженнифер Хенкл ни в чем не виновата. И вот теперь…

В конверт была вложена записка, в которой говорилось только: “Если вы опубликуете фотографии Брэдли Карлтона, то эти снимки будут опубликованы. Этого будет достаточно, чтобы уничтожить сенатора Хенкла и его семью”.

— Удар ниже пояса, Элизабет, — сказал Род тихо.

— Одна из каверз Лоретты, верно?

— Если вы не хотите, Элизабет, чтобы гибель Хенкла была на вашей совести…

Элизабет поднялась со стула и бессознательно разгладила свою шерстяную юбку.

— Нет, пожалуй, я не решусь зайти так далеко.

— Интересно знать, что предпримет сенатор, — сказал вслух Адриан.

На следующий день была объявлена дата свадьбы Брэдли Карлтона и Дженнифер Хенкл. Это должно было произойти ровно через месяц после свадьбы Роуи Чалмерса.

Проект Элизабет под кодовым названием ВБК — Вытеснение Брэдли Карлтона — застопорился.

— Но только до тех пор, пока мы не раскопаем что-нибудь еще, — пообещала Элизабет. — Он совершит какую-нибудь серьезную ошибку, и тогда мы нанесем удар.

Однажды вечером Кристиан никак не мог понять, что с нею. Элизабет была молчалива и погружена в себя. Он попытался поцеловать ее, впервые за все время, крепко прижимая к себе. Она ничего не сказала и никак не отреагировала.

— Мне надо кое-что сделать, Кристиан, — сказала молодая женщина, когда он наконец выпустил ее из объятий.

Кристиан выдохнул как бы про себя:

— Что-нибудь, в чем я мог бы вам помочь, Элизабет?

Ей хотелось ответить “да” и излить ему все, что накопилось в душе, но с некоторых пор она боялась откровенности. Роуи преподал ей слишком хороший урок, слишком хороший.

— Простите меня, — сказала она, пытаясь тоном смягчить смысл своих слов. — Право же, это просто глупость, Кристиан. И ничего, что касалось бы вас. Мне жаль, что я такая зануда, Она широко улыбнулась ему и обняла его.

— Вы так нужны мне, — прошептала она, приникнув к его плечу.

— Да, — ответил он, целуя ее в волосы. — Я хочу быть вам нужным.

Он гадал, думает ли она о Роуи Чалмерсе, и в негодовании кусал губы. Но не посмел спросить.

Глава 12

— Хочу знать твои планы, Кэтрин. Тебе уже двадцать четыре, ты выпускница Гарварда. Как ты собираешься распорядиться своей судьбой?

Внучка казалась исхудавшей, кожа туго обтягивала скулы, под выразительными глазами залегли темные тени, показывая, что спит неважно. Кэтрин провела две недели в частном центре реабилитации наркоманов в Вермонте, и предполагалось, что излечилась от кокаиномании. Но она все еще казалась нервной и раздражительной, вздрагивала от каждого внезапно раздавшегося звука.

Кэтрин не ответила, и Лоретта продолжала мягко:

— Я желаю тебе счастья, дорогая. Но теперь тебе следует быть сильной. Ты должна подумать и решить, чем хочешь заняться.

Кэтрин рассмеялась, но смех этот был невеселым.

— Заняться, — размышляла она вслух, глядя в сторону. — Не знаю, право, не знаю.

— Я помню, как блестяще ты училась по математике, моя дорогая. Ты была первой в классе, помнишь?

— Да. — ответила она. — Помню. Сто лет назад.

— Я даже помню те времена, когда ты собиралась стать дикой кошкой, гуляющей сама по себе.

Лоретта улыбнулась Кэтрин своей особенной улыбкой.

— Тогда тебе было пять лет, и у тебя появился первый в жизни котенок. Ты услышала, как твой отец говорил что-то о бурении нефтяных скважин и о том, что это рискованно, если не знаешь точно, где залегает нефть, а бродишь, как кошка, которая гуляет сама по себе. И ты объявила, что тоже хочешь стать дикой кошкой и гулять в обществе себе подобных, если тебе удастся найти еще таких же, как твой Марвин.

Кэтрин широко улыбнулась:

— Господи, бабушка, я много лет не вспоминала об этом! Помню только, что ты засмеялась и поцеловала меня.