Необоснованные претензии - [12]

Месье Малье встретил ее, когда она проходила таможенный досмотр, показывая служащему свой документ с буквами АКИ, быстро закончил процедуру и вывел из здания аэропорта. Элизабет поблагодарила его, хотя и понятия не имела о его отношениях с Тимоти. Она решила, что он мелкая сошка из какой-нибудь дочерней французской компании.

Она не спрашивала. Ей ничего не хотелось знать, по крайней мере пока. Он проводил ее до лимузина, потом раскланялся, дав наставления шоферу.

Когда лимузин плавно свернул с Елисейских Полей на Авеню Георга V и Элизабет увидела огромный отель, маячивший слева, его башни и фасад, такие же серые, как этот день, она ощутила мгновенный покой в душе, но тут же заметила толпу фотографов и представителей прессы, рвавшихся к ее лимузину. Она услышала, как один из них выкрикнул:

— Элизабет К.! Elle est ici [6]!

Она закрыла глаза, но всего лишь на минуту, потом резко бросила шоферу:

— А ну, поезжайте! Быстро! Allez!

Он спокойно миновал отель, по пятам гнались фотографы и репортеры. Откуда они узнали? Род никогда не сказал бы им, конечно, это работа месье Малье.

— Куда желаете поехать, мадам? — спросил на прекрасном английском шофер, худощавый молодой человек с зорким и пристальным взглядом.

Ее мозг, как уже бывало в течение всех этих шести месяцев, на мгновение отключился.

— Мадам? Элизабет поморгала:

— Не можете ли вы порекомендовать мне маленький отель, скажем, на левом берегу? Маленький частный отель?

Она заметила его внимательный, оценивающий взгляд и поняла, что, вероятно, молодой человек сообщит о ее местонахождении прессе, как только высадит ее. Сколько, франков еще он получит за предоставленную информацию?

Она молчала, просто ждала ответа. Наконец он сказал:

— Авеню Боскэ. Там есть небольшой частный отель, называется “La Petite Mer”.

"Маленькое море”, — подумала она, потом сказала, четко выговаривая слова:

— Прекрасно. Можете отвезти меня туда. Там она возьмет такси.

Элизабет наконец закончила свои поиски на улице Сент-Андре-дез-Арт в очень маленьком отеле, где консьержка мадам Ле Бо казалась более заинтересованной сырой погодой, чем еще одной американской туристкой. Она подняла бровь, увидев чемоданы от Луи Вюиттона, но ничего не сказала.

— Вы остановитесь здесь одна, мадам? — просила она по-английски с сильным акцентом. Ее взгляд ясно говорил, что ей не хотелось, чтобы в этот отель потянулась череда мужчин.

— Совершенно одна, — заверила Элизабет, следуя за женщиной в лифт, столь же старый или даже старше того, что Тимоти поставил в своем доме. Ее комната на третьем этаже оказалась маленькой, чистой, а в окно видны были колпаки дымовых труб и грязные окна в доме напротив. При комнате имелась маленькая древняя ванная, которая выглядела очаровательно, но от которой явно не следовало ожидать, что краны в ней будут работать исправно. Но Элизабет было все равно. Тимоти поддразнивал ее, говоря, что она единственный известный ему человек, который испытывал страдания от нарушения часовых поясов, путешествуя на “Конкорде”. И это правда. Элизабет развесила в шкафу свою одежду, улыбнулась, взглянув на узкую кровать, и позволила себе расслабиться и лечь, накрывшись бледно-желтым шелковым покрывалом. Так она проспала до десяти вечера.

Проснувшись и решив пойти поужинать, Элизабет уже собралась взять такси и отправиться в “Ле де Маго”, но потом передумала. Нет, это одно из любимых кафе Тимоти, и там могут быть люди, которые ее узнают. Дождь прекратился, и студенту Сорбонны заполнили улицы. Многие из них шли парами, смеясь и целуясь, поедая гамбургеры из “Уимпи” на бульваре Сен-Мишель.. Ей удалось разыскать маленькое кафе возле Сены на улице Ренессанс; и из-за своего столика она могла видеть Нотр-Дам, башни которого казались прозрачными в свете прожекторов. Люди входили и выходили, она старалась их не замечать. И уже далеко за полночь вернулась в свой отель, чтобы упасть на узкую кровать, — от выпитого вина мысли немного путались.

На следующий день Элизабет послушно позвонила в Нью-Йорк Роду.

— Где вы остановились? — спрашивал он снова и снова, потому что их голоса, искаженные аппаратурой, звучали неразборчиво.

Она рассказала ему, где остановилась и почему, — и в ответ услышала сдержанный рык:

— Думаю, это все проделки Малье, уж я позабочусь о маленьком негодяе.

"Так и есть, мелкий чиновник”, — подумала Элизабет, но не почувствовала к нему ни малейшей жалости. Род не менее трех раз просил ее радоваться жизни и отдыхать, и наконец Элизабет повесила трубку. На лице ее играла легкая улыбка.

Она три дня бродила по Парижу, прежде чем позвонить Клоду и Марте. Ее пригласили обедать на следующий же день. Теперь Элизабет уже была готова повидаться с ними. У Клода были короткие пальцы, похожие на сосиски, и Элизабет всегда удивляло, что эти так неартистично выглядевшие пальцы столь искусно ласкали клавиши фортепьяно. И фигура его была короткой и приземистой, под стать пальцам. Сейчас ему было за шестьдесят, и густые волосы, составляя контраст с угольно-черными глазами, стали совершенно белыми. Его благообразный облик менялся только, когда он распекал длинную череду кретинов — так он любовно называл своих учеников, включая и Элизабет. Марта Буше, такая же круглая, как Клод, была выше и мощным сложением напоминала футболиста, как однажды заметил Тимоти. Ее отличала грубоватая манера выражаться, но глаза светились бесконечной добротой.