Необитаемый город - [3]

— Если бы у него была травма головы, мы бы это увидели, — продолжает другой врач. — Ушибы в основном на руках и ногах — приземлился он, как на парашюте.

— Мистер Шипман… — произносит доктор Мюррей, перехватывая мой взгляд и улыбаясь. — Майкл, вы можете нам сказать, где находились последние две недели?

Хмурюсь, мои подозрения усиливаются. Я пытался исчезнуть, и вроде бы мне это удалось. Но теперь я здесь, под внимательными взглядами медперсонала, среди всего этого оборудования. Незаметно шевелю ногами под одеялом. Непохоже, что меня связали. Вероятно, это просто врачи. Возможно, они не включены в План. Простые медицинские работники, которые хотят поставить пациента на ноги. Они не имеют представления, кто я. Преследователей моих тоже не знают. Есть шанс, что удастся уйти.

Может получиться. Однако, когда между тобой и дверью стоит пять человек, это представляется весьма сомнительным. Нужно дождаться удобного момента.

— Майкл, мы хотим вам помочь. — Доктор снова улыбается. Они всегда слишком много улыбаются. — Вы же понимаете: когда мы увидели досье и поняли, кто вы, у нас возникли вопросы.

Смотрю на него холодно. Значит, им известно, кто я. По крайней мере, о некоторых фактах они имеют представление. Напряжение возрастает, но заставляю себя успокоиться. Если они знают, кто я, из этого еще не следует, что План раскрыт.

— Нет, — твердо говорю я. — Не понимаю.

Люди, от которых я убегал, следили за мной долгие годы. Если бы они отдали врачам мое досье, те знали бы все. Снова шевелю ногами, принимаю положение, из которого легче броситься на доктора, если понадобится.

— И что в досье?

Он поднимает старую картонную папку с загнутым зеленым стикером вместо закладки.

— То, что обычно пишут, — сообщает врач. — История болезни, особенности стационарного лечения, психологическая характеристика…

— Постойте, — прерываю я. — И это все? Только история болезни?

Доктор Мюррей кивает:

— А что еще у нас может быть?

— Ничего. — Значит, настоящего досье у них нет — лишь та липа, что есть у администрации. Неплохо, вот только теперь могут возникнуть другие проблемы. — Все это ерунда.

Доктор кидает взгляд на стоящего рядом человека.

— Мы врачи, Майкл, для нас это не ерунда.

— История болезни — липа, — говорю я. Теперь я понимаю, что могу доверять врачам, но как объяснить, что происходит? — Досье администрации штата было создано… — Оно было создано безликими. Теми, кто преследовал меня. Но я достаточно умен, чтобы не сообщать врачам правду, — все равно не поверят.

— Досье составили просто так, ради шутки. Оно ничего не значит.

Доктор Мюррей снова кивает:

— Понятно. — Он пролистывает досье дальше. — Бессрочное лечение по диагнозам «депрессия» и «тревожный невроз». — Переворачивает страницу. — Две недели в психиатрической больнице города Пауэлла четырнадцать месяцев назад. — Перелистывает еще страницу. — Многократный курс клоназепама на средства социальной службы штата. — Он поднимает взгляд. — Вы утверждаете, что это какая-то шутка?

Как мне все объяснить и не показаться сумасшедшим? Закрываю глаза. Подступает паника, и начинается нервная дрожь. Сжимаю кулаки и набираю в легкие воздуха. Все в порядке. Они не работают на План. Меня даже не связали. Если сумею усыпить их подозрительность, то, вероятно, выберусь отсюда. В очередной раз осматриваюсь — никаких компьютеров, телевизор выключен. Возможно, со мной все в порядке.

— Это просто… местные врачи, — выдыхаю я. — Вам нужно поговорить с моим лечащим врачом, семейным. Его зовут доктор Амброуз Ванек. Он все прояснит.

— Мы немедленно с ним свяжемся, — успокаивает Мюррей. Он кивает коллеге, тот делает заметку у себя в блокноте и выходит из палаты. — К сожалению, никаких сведений о вашем докторе нет, иначе бы с ним уже связались. Мы позвонили по единственному найденному в документах номеру — это некто Л. Бриггс, но абонент недоступен. Это и есть ваш друг Люси?

— Моя девушка, — уточняю я с выражением человека, пытающегося быть полезным. Добрались ли до нее безликие? Имею ли я вообще право втягивать Люси во все это? — К сожалению, мне ее телефонный номер неизвестен.

Брови доктора Мюррея изумленно приподнимаются.

— Вы не знаете телефона своей девушки?

— Я не пользуюсь телефонами.

— Вот как. — Он кивает и ставит пометку. — С кем-нибудь еще мы можем связаться?

— Нет.

Мюррей чуть встряхивает папку:

— Здесь сказано, что вы живете с отцом.

— Да. Но не надо звонить ему.

— Его сын в больнице. Он наверняка волнуется.

Я еще сильнее сжимаю кулаки, стараюсь дышать ровно:

— Прошу вас.

Доктор Мюррей смотрит на меня некоторое время, потом кивает:

— Как угодно. — Он изучает очередной документ. — Здесь сказано, что клоназепам вам выписывал доктор Литтл еще в лечебнице Пауэлла. Майкл, вы принимали таблетки?

— Разумеется. — Это ложь, но я киваю в подтверждение собственных слов.

Таблетки я получал по рецептам каждые несколько недель, но уже давно перестал их употреблять. Возможно, пилюли и не входят в План моих врагов, но к чему рисковать?

— Отлично! — преувеличенно радуется доктор, но я замечаю, как дрогнули в усмешке его губы.

Мюррей мне не верит. Я пытаюсь вспомнить еще что-нибудь, чтобы его успокоить. Какие еще документы у него в этой папке? Возможно, там говорится о моей работе у Мюллера; эту работу предложил мне штат. Может, удастся убедить Мюррея, что я не стою его волнений.