Необитаемая земля. Жизнь после глобального потепления - [118]
23 «дизайнерский климат» под локальные потребности: «Если бы геоинженерия работала, кто бы контролировал температуру? – спрашивал Алан Робок в журнале Science в 2008 году. – Как мир придет к согласию об оптимальном климате?» Десять лет спустя его студент Бен Кравитц написал в гарвардском блоге геоинженерии – да, в Гарварде есть программа геоинженерии, и да, у нее есть свой блог – «одновременное достижение различных целей в климатической системе может стать возможным».
24 96% всех млекопитающих:Bar-On Y. M. et al. The Biomass Distribution on Earth // Proceedings of the National Academy of the Sciences. 2018. Июнь.
25 век одиночества: Jarvis B. The Insect Apocalypse Is Here // The New York Times Magazine. 2018. 27 ноября.
26 «научной скрытности»:Hansen J. E. Scientific Reticence and Sea Level Rise // Environmental Research Letters. 2007. № 2. Май.
27 написал журнал Nature в 2017 году:Chapman D. A. et al. Reassessing Emotion in Climate Change Communication // Nature Climate Change. 2017. Ноябрь. С. 850–852.
28 по сравнению с 1,5 °C: Глобальное потепление на 1,5 градуса: Специальный доклад МГЭИК о последствиях глобального потепления на 1,5 °C выше доиндустриальных уровней и о соответствующих траекториях глобальных выбросов парниковых газов в контексте укрепления глобального реагирования на угрозу изменения климата, а также устойчивого развития и усилий по искоренению нищеты / МГЭИК. Incheon, Korea, 2018. www.ipcc.ch/report/sr15.
Кризисный капитализм
29 когнитивных искажений: Лучшим источником информации о том, чему нас учит поведенческая экономика в отношении этих предубеждений, является книга нобелевского лауреата Даниэля Канемана «Думай медленно… решай быстро» (New York: Farrar, Straus & Giroux, 2013).
30 масштаба климатических угроз: Теоретик Тимоти Мортон называет изменение климата «гиперобъектом». Этот термин полезен для восприятия масштаба климатических изменений и осознания того, как слабо мы пока осознаём их масштаб, но чем глубже мы погружаемся в рассуждения Мортона, тем мрачнее они кажутся. В своей книге Hyperobjects: Philosophy and Ecology After the End of the World («Гиперобъекты: Философия и экология конца света». – Прим. пер.) (Minneapolis: University of Minnesota Press, 2013) он приводит пять характеристик гиперобъектов: 1) вязкие, имея в виду, что они, словно нефть, липнут ко всем объектам или идеям, с которыми вступают в контакт; 2) растекающиеся, поскольку они не укладываются в рамки нашего понимания пространства-времени; 3) нелокальные, т.е. распределены так, что сводят на нет любые попытки воспринять их целиком с единой точки зрения; 4) постепенные, имея в виду, что мы не можем понять их пространственные характеристики, как не смогли бы понять пятимерный объект, находясь в нашем трехмерном пространстве; и 5) межсистемные, ибо они охватывают и соединяют разнонаправленные объекты и системы. Вязкие, растекающиеся и межсистемные – с этим понятно. Но все это не делает глобальное потепление новым типом феномена, с которым мы бы не сталкивались ранее, или таким – вроде капитализма, например, – который мы бы хорошо понимали. Что касается остальных характеристик… Если допустить, что изменение климата превосходит наше восприятие пространства-времени, то лишь потому, что мы обладаем весьма ограниченным, скудным пониманием пространства-времени, поскольку глобальное потепление буквально происходит в основном в пределах атмосферы нашей планеты и отнюдь не каким-то непостижимым образом, а таким, который ученые точно предсказывали десятилетия назад. И то, что мы в течение этих десятилетий ничего не предприняли в этом отношении, не означает, что потепление находится за пределами нашего понимания. Подобные рассуждения – это и есть отговорки.
31 «однажды это сказал»: Джеймесон написал об этом в статье Future City («Город будущего. – Прим. пер.) для New Left Review в мае-июне 2003 года.
32 теория левых социалистов: Тонкости варьируются от автора к автору, но в той или иной форме понятие «капитализм ископаемых» отражено у Ваклава Смита в Energy and Civilization, у Андреса Малма в Fossil Capital и у Джейсона Мура в Capitalism in the Web of Life.
33 «Переживет ли капитализм изменение климата?»: Мур поднимает этот вопрос в книге Capitalism in the Web of Life, и он также в некоторой степени обсуждается в статье Бенджамена Канкела The Capitalocene (London Review of Books. 2017. 2 марта).
34 «Доктрина шока»:Klein N. The Shock Doctrine: The Rise of Disaster Capitalism. New York: Picador, 2007.
35 остров Пуэрто-Рико:Klein N. The Battle for Paradise: Puerto Rico Takes On the Disaster Capitalists. Chicago: Haymarket, 2018.
36 следующих 15 лет: из статьи: Hsiang, Houser. Don’t Let Puerto Rico Fall into an Economic Abyss // The New York Times. 2017. 29 сентября.
37 с окончанием холодной войны: По данным Международного энергетического агентства, глобальные выбросы составили 32,5 гигатонн в 2017 году, на 22,4 гигатонн больше, чем в 1990-м. Конечно, не стоит забывать, что в социалистических странах, причем даже в левоцентристских, ситуация с выбросами не намного лучше, чем в сугубо капиталистических. Таким образом, наверное, не совсем корректно связывать тему выбросов исключительно с капитализмом или интересами, доминирующими в капиталистических системах. Скорее, они отражают общее стремление к материальному комфорту и выгодам, которые мы склонны рассматривать и оценивать в весьма недальновидной манере.
Наполеон притягивает и отталкивает, завораживает и вызывает неприятие, но никого не оставляет равнодушным. В 2019 году исполнилось 250 лет со дня рождения Наполеона Бонапарта, и его имя, уже при жизни превратившееся в легенду, стало не просто мифом, но национальным, точнее, интернациональным брендом, фирменным знаком. В свое время знаменитый писатель и поэт Виктор Гюго, отец которого был наполеоновским генералом, писал, что французы продолжают то показывать, то прятать Наполеона, не в силах прийти к окончательному мнению, и эти слова не потеряли своей актуальности и сегодня.
Монография доктора исторических наук Андрея Юрьевича Митрофанова рассматривает военно-политическую обстановку, сложившуюся вокруг византийской империи накануне захвата власти Алексеем Комнином в 1081 году, и исследует основные военные кампании этого императора, тактику и вооружение его армии. выводы относительно характера военно-политической стратегии Алексея Комнина автор делает, опираясь на известный памятник византийской исторической литературы – «Алексиаду» Анны Комниной, а также «Анналы» Иоанна Зонары, «Стратегикон» Катакалона Кекавмена, латинские и сельджукские исторические сочинения. В работе приводятся новые доказательства монгольского происхождения династии великих Сельджукидов и новые аргументы в пользу радикального изменения тактики варяжской гвардии в эпоху Алексея Комнина, рассматриваются процессы вестернизации византийской армии накануне Первого Крестового похода.
Виктор Пронин пишет о героях, которые решают острые нравственные проблемы. В конфликтных ситуациях им приходится делать выбор между добром и злом, отстаивать свои убеждения или изменять им — тогда человек неизбежно теряет многое.
«Любая история, в том числе история развития жизни на Земле, – это замысловатое переплетение причин и следствий. Убери что-то одно, и все остальное изменится до неузнаваемости» – с этих слов и знаменитого примера с бабочкой из рассказа Рэя Брэдбери палеоэнтомолог Александр Храмов начинает свой удивительный рассказ о шестиногих хозяевах планеты. Мы отмахиваемся от мух и комаров, сражаемся с тараканами, обходим стороной муравейники, что уж говорить о вшах! Только не будь вшей, человек остался бы волосатым, как шимпанзе.
Настоящая монография посвящена изучению системы исторического образования и исторической науки в рамках сибирского научно-образовательного комплекса второй половины 1920-х – первой половины 1950-х гг. Период сталинизма в истории нашей страны характеризуется определенной дихотомией. С одной стороны, это время диктатуры коммунистической партии во всех сферах жизни советского общества, политических репрессий и идеологических кампаний. С другой стороны, именно в эти годы были заложены базовые институциональные основы развития исторического образования, исторической науки, принципов взаимоотношения исторического сообщества с государством, которые определили это развитие на десятилетия вперед, в том числе сохранившись во многих чертах и до сегодняшнего времени.
Эксперты пророчат, что следующие 50 лет будут определяться взаимоотношениями людей и технологий. Грядущие изобретения, несомненно, изменят нашу жизнь, вопрос состоит в том, до какой степени? Чего мы ждем от новых технологий и что хотим получить с их помощью? Как они изменят сферу медиа, экономику, здравоохранение, образование и нашу повседневную жизнь в целом? Ричард Уотсон призывает задуматься о современном обществе и представить, какой мир мы хотим создать в будущем. Он доступно и интересно исследует возможное влияние технологий на все сферы нашей жизни.