Неназываемый - [21]

– Старый друг, – ответил Сетенай.

– Ну что же, – сказала она, закинув сумку на плечи. – Раз уж ты полностью разрушил мою работу здесь, не смею мешать вашей встрече.

– Кажется, ты больше не заинтересована в сотрудничестве, – заметил Сетенай.

Оранна горько рассмеялась.

– Тебе незнакомо это слово, – ответила она и ушла прочь. Несмотря на происходящее, ее уход принес Ксорве некоторое облегчение. Что бы ни было между ней и Сетенаем, теперь все кончено.

С удивительным проворством Оранна запрыгнула на ярус выше, а оттуда – на арочный мост над вестибюлем. Значит, сверху должен быть еще один выход. Еще не слишком поздно сбежать.

– Нам за ней? – спросила Ксорве, когда шаги Оранны стихли, а подол ее желтой мантии скрылся из виду. Она не стала спрашивать «Мы сбежим?», потому что Сетенай так никогда бы не поступил.

– Нет, – ответил Сетенай. – Я хочу посмотреть, кто это и что они скажут.

Такая прямота была ему несвойственна. Он уже снимал перчатки.

Внизу, в вестибюле, облако пыли двигалось им навстречу, разрастаясь и вытягиваясь. Теперь они слышали шелест. Пыль клубилась, будто стая пиявок, вокруг центра, темного пятна в сердце бури.

– Ксорве, ложись, – прошептал он, вытянув руки и напрягая пальцы.

Она тут же послушалась, наблюдая за происходящим между перилами. Рядом с ней опустился на колени Сетенай.

Пыль улеглась. На ее месте теперь стоял человек в черной широкополой шляпе. Он дошел до середины вестибюля, остановился и огляделся. Ксорве показалось, что он принюхивается.

Под шляпой обнаружилось металлическое забрало, от шеи до щиколоток незнакомец был укрыт черными шкурами и пластинами из смоленого металла. Они хлопали и звенели при каждом шаге.

Ксорве, притаившись, не отрывала взгляда, будто так она могла контролировать происходящее. На самом деле она понятия не имела, что будет дальше. Насколько она знала, Олтарос был единственным, кто одержал над Сетенаем верх. Ксорве вцепилась ногтями в каменные перила.

– Я могу помочь, – сказала она, превозмогая страх. Сейчас от него не было никакого толка. Бояться нельзя. – У меня при себе меч.

Не стоило упоминать, что она пользовалась им только на тренировках.

– Я знаю, – ответил Сетенай. – Но если придется, беги.

– Не придется, – сказала она, уставившись на него. Одно дело знать, что что-то может случиться с ним. Совсем другое – слышать, как он сам это признает.

– Олтарос безжалостен…

– Неважно, – перебила она. – Вы же знаете, что я никуда не убегу.

– Белтандрос! – воззвал мужчина в черном, не дав Сетенаю ответить.

Незнакомец смотрел на галерею: он прекрасно знал, где они прятались. Сетенай едва слышно рассмеялся и, казалось, успокоился.

– Явиться лично он не удосужился, – пробормотал он. Поднявшись, он скрестил руки и оперся на балюстраду.

– Акаро, – откликнулся он. – Рад тебя видеть. Наконец-то решил перейти на мою сторону?

– На твою сторону? – переспросил Акаро. Судя по голосу, он был моложе Сетеная. Возможно, намного моложе. Он оглядел галерею в поисках прохода. – Спустись и встреться со мной лицом к лицу.

– Как скучно, – громко произнес Сетенай и повернулся к Ксорве. – С этим я справлюсь. Он идеалист. Оставайся здесь. Он не тронет тебя.

Сетенай неспешно выпрямился и спустился к Акаро.

– Я так полагаю, тебя подослал Олтарос, – заметил Сетенай с нижней ступени.

Акаро отвел взгляд.

– Олтарос – канцлер Тлаантота, правитель моего города, мой наставник и друг. Да. Он отправил меня на поиски.

– Олтарос был моим другом, – заметил Сетенай. – Другом, учеником и соратником. Совсем как ты. Но он возжелал Тлаантот, предал меня и отправил в изгнание. А теперь подослал тебя, чтобы ты меня убил. Это уже слишком, тебе не кажется? Я пытаюсь жить обычной жизнью. Олтарос уже получил все, что хотел.

– Он знает, что ты по-прежнему разыскиваешь Реликварий, – с несчастным видом признался Акаро. – Сетенай, он сохранил тебе жизнь только потому, что ты обещал прекратить поиски.

– Если он мне поверил, то он еще глупее, чем я думал.

– Это опасно, – сказал Акаро. – Посмотри, что стало с тобой. Посмотри, что сотворила Ирискаваал с собственным народом! Эчентир обратился в пыль, Ормарии больше не существует. Этому знанию лучше быть утраченным. Она была чудовищем, а Пентравесс – ее послушной марионеткой.

Сетенай рассмеялся.

– Мудрые слова из уст самой преданной куклы Олтароса.

– Хватит. Пойдем со мной, – сказал Акаро. – Я скажу ему, что ты не сопротивлялся, и…

Сетенай расхохотался, и Акаро совсем сник.

– Ты понимаешь, что Олтарос послал тебя потому, что знал, что это причинит тебе боль? – спросил Сетенай. – Он мог послать любого из своих боевых псов. Псамага, например, – вот это была бы настоящая потеха. Но он помнит, что ты был предан мне. Он испытывает тебя. Хочет знать, как сильно ты готов прогнуться под него.

Плечи Акаро поникли, но Ксорве это не одурачило – он принимал боевую стойку. Оружия она не видела, но магу оно и не требуется. Ксорве от всей души надеялась, что Сетенай не упустил это из виду.

– Знай, что я очень сожалею об этом, – сказал Акаро.

– Не больше, чем я сожалею о твоем упрямстве, – ответил Сетенай. – Печально. Я думал, ты умнее, чем остальные приспешники Олтароса.