Ненависть - [48]
— Только что прибыл гонец — вчера вечером твари напали на пограничное укрепление, пока они там их блокировали, но прошло уже полсуток.
Воин ответил мгновенно:
— Поднимай сотни, мы выходим через час!
Ярре кивнул и исчез.
Не обращая внимания на ошалело глядящего на него Эйзе, Наместник еще и умудрился снять с себя ночью часть одежды, Ремигий заметался по комнате. Дикий рев:
— Альберик, где тебя носит? Мой меч, доспехи, неси скорее. И что-нибудь поесть… И молочка…
А вот это уже — для возлюбленного Мыша, ведь вчера ничего не ел, шлялся по улицам и кусал стражу. Вот же еще… кабаненок. Эйзе растерянно хлопал ресницами. Сообщение-то он услышал, но такого переполоха от обычно спокойного Наместника не ожидал. Старик прибежал бегом, принес одежду, кольчугу. Ремигий уже вылетел в сад, раздался гулкий удар и плеск воды — кто-то со всей силы рухнул в бассейн. Эйзе с ужасом смотрел на старика, тот быстро вышел, вернулся с кувшинчиком молока и куском вчерашнего пирога. Сунул в руку мышонка, раздраженно сказал:
— Ешь, а то господин и так в сильном гневе.
Эйзе покорно кивнул — от бешеного кабаненка ничего не осталось, снова ласковый, нежный мальчик. Только запястья и лодыжки пересечены кровавыми полосами от веревок, да свежих синяков прибавилось. Слава Богам, не убили за такое. Ремигий вбежал в комнату, Эйзе тихо пискнул от растерянности, понятно, что в бассейне господин не в одежде купался, Наместник его понял и тихо засмеялся — ну не в их положении было пугаться голого тела! Но все же накинул меховой плащ сверху. Старик торопливо подсунул блюдо с мясом и сыром, порезано было неровными кусками, видимо, сильно торопился. Воин тут же оглянулся на жующего Эйзе, отложил часть сыра для него. Проглотил несколько кусков, запил водой. Старик тут же испарился. Воин уже торопливо натягивал простые штаны и рубаху — не до политеса было, и туника в бою в холодных горах не спасла бы от ледяного ветра. Это так, на парады…
Теплый ветер Юга, синее соленое море. Одуряющие запахи цветов… Показать бы все это свиненку, чтобы перемазался в липком нектаре огромных магнолий, залез на пальму… Оххх, о чем мысли-то… Бой ведь идет. Надо торопиться. Иначе снова — выложенные рядком мертвые воины. Совсем молодые…
Эйзе вдруг тихо попросил:
— Возьми с собой…
Воин застыл посреди комнаты с незастегнутым воинским поясом — хотел уже ножны с мечом прикрепить. Так, что-то новое Мыш измыслил. Куда взять — сразу с марша и в бой? К его воинам? И как потом, против кого он обратит свой меч, без оружия в горах опасно, даже если и в отряде. Или? Мышонок умоляюще смотрел на воина. А если оставить, — то же, что произошло вчера, понесет без руля и ветрила в побег, ведь просто пристрелят — волосы-то белые и не скрывает этого. И что? За эти несколько дней ведь изведут жуткие мысли, дня не проходит, чтобы отчаянный Мыш не сотворил какую-нибудь шалость. Опять жуткий рев:
— Альберик, сюда!
Эйзе заметно взрогнул — ну да, таким он Ремигия никогда не видел. А не надо было кабаньей яростью пугать и из дома бегать. И… не надо было вчера уходить ночью из дома… Благими намерениями…
Старый раб безмолвно встал на пороге — он-то, в отличие от мышонка, услышал нотки отчаяния и неуверенности в крике господина. Да уж, такое нежное всепрощение для Ремигия было несвойственно, хотя… ведь мальчик никогда и не любил… И горе какое, что его сердце занял твареныш, зверенок, даже не понимающий, что он разбудил в Наместнике. Воин резко сказал:
— Принеси ему одежду и кольчугу. Он едет со мной.
Старик онемел от неожиданности, потом с трудом сказал:
— Господин, опасно же!
Что было опасно — или для мышонка, или для воина, — он не уточнил, но… Воин просто взревел уже:
— Да быстрее, мало времени. И помоги ему одеться… Да, и брось что-нибудь для него поесть в сумку…
Для него… Ремигию-то всегда было наплевать, что есть и что пить. И уже давно — с момента возвращения из Имперской тюрьмы. Старик молча кивнул. Мышонок вдруг подошел к столику, где оставил вчера свои дареные вещички, взял ожерелье, надел, застегнул на шее, повертел в руках браслеты. И услышал мягкий голос Ремигия:
— Пока нельзя, это когда порезы заживут.
Воин смотрел с улыбкой, словно не было только что жуткого переполоха со сборами. Альберик вошел в комнату и только головой покачал — эти двое смотрели друг на друга так, словно происходящее в остальном мире не касалось их. Двое — глаза в глаза, и никого вокруг. Боги, да погубит ведь он Наместника, даже без меча — просто погубит его жизнь! Вот из-за этих взглядов погубит…
Ремигий тряхнул головой, отгоняя наваждение:
— Эйзе, быстро одевайся, шлем и кольчугу не забудь надеть. Быстрее, быстрее!
Нервный писк мышонка в ответ — безнадежно запутался в рубахе, старик торопливо выпутывает его оттуда, штанишки, сапожки, Эйзе было забрыкался и был испуган злым окриком воина:
— Босиком с собою не возьму!
Не хватало еще, чтобы мышиные ножки мерзли в горах. Резкий окрик:
— Альберик, в сумку меховой плащ положи!
Наместник может спать на ледяной земле — не впервой, но малыш мерзнуть не будет. Воинский пояс отчаянно велик, но иначе ножны с мечом не пристегнуть — кое-как замотали вокруг тоненькой талии, воин мрачно оглядел результат торопливых сборов, зло сказал:
Влад заканчивает медицинский факультет университете и работает в больнице, куда попадает Элька, совсем ещё мальчишка, но уже много переживший, столкнувшийся с самой неприглядной стороной жизни. У Эльки больное сердце и постоянные приступы, каждый из которых может стать для него последним. Влад решает помочь ему и сам не замечает, как становится самым главным человеком в Элькиной жизни. Мир больницы: мир боли и смеха. И любви, конечно. Не смогла связаться с автором — поэтому выложила на свой страх тот вариант, что в дневнике Александры-К,(со всеми ошибками и очепятками).
— Любуешься? — голос Эриндела заставляет вздрогнуть от неожиданности. — Да, — Тиннар произносит это очень хрипло и через силу. — Мальчик очень красив. И не менее опасен… — Можно подумать, что мы с тобой — две невесты на выданье! — Ну, мы-то нет, а вот его удар был для меня полной неожиданностью. — Он больше не ударит так — он знает, насколько это больно. — И он не пугает тебя этими силами? — Нет. Он — словно цветок на вершине горы — помнишь, эдельвейс-очень хрупкий, но выживает там, где другие просто замерзают.
Легко ли быть не такой как все? Безусловно, если твои магические силы вызывают восхищение, страх или любые другие сильные эмоции. Но если это всего лишь непонятная смесь странностей? Что делать? И как быть, если родной отец вдруг «продаёт» пугающему вампиру, совершенно не интересуясь твоим мнением? Быть женой ненавистного существа или же попытаться скрыться, устроив всем незабываемое прощание?
Два года! Два года сохнуть по нему и стесняться признаться... Отдых с подругой решит твою проблему!
Что делать, если проснулась в морге и понятия не имеешь, как могла в нем оказаться? Но страшно даже не это. Что делать, когда память подвела настолько, что неясно даже - кто ты?! В голове остались лишь странные имена, а ночью снятся слишком реальные сны. А потом... черт, да как же я могла такое забыть?! Я же ведьма!!! И у меня любовь с оборотнем, которого еще спасти надо. А заодно и целое королевство, иначе им завладеет беспощадный злодей. Вот только, это совсем другой мир... Хорошо, что ликорис уже зацвел!
Данная книга содержит избранные произведения поэтессы за период 2007—2016 гг. Это философская, любовная, пейзажная лирика, проникнутая трепетным отношением к природе, восхищением красотой человеческой души.
В далекой сказочной стране живут оборотни и люди, маги и демоны, орки и драконы. И сказки в ней случаются разные - добрые, веселые и даже страшные. А там где есть сказки, там обязательно есть счастье, а там где счастье, там должны быть феи.