Ненавидеть нельзя любить - [51]

Наталья, до сих пор слушавшая подругу с нескрываемым интересом, поперхнулась. Откашлявшись, посмотрела на Ольгу с укором:

– Умеешь же ты испортить аппетит!

Они обе рассмеялись.

В коридоре зазвонил телефон. Ольга вышла и, не переставая улыбаться, взяла трубку. Наталье из кухни было видно, как побледнела подруга.

– Как же так! Как это могло случиться? – враз севшим голосом растерянно спрашивала Ольга.

Наташа выскочила в коридор и буквально подхватила оседавшую Ольгу, у которой дрожали губы, рука с трубкой ходила ходуном.

– Сильный ожог? Да-да, я сейчас приеду. Нет, не одна, не волнуйся, с Наташей.

Услышав длинные гудки, доносившиеся из трубки, которую Ольга крепко сжимала побелевшими пальцами, Наталья осторожно вынула ее из руки подруги и положила на место. Ольга беспомощно посмотрела на нее:

– Кто-то поджег дом Маргариты. Дверь подперли, а деревянную обшивку облили бензином.

Ольга задыхалась, слезы душили ее.

– Стоп! – прервала подругу Наталья. – Идем на кухню. Где у тебя лекарство? Садись к окну, дыши медленно, глубоко.

Наталья распахнула окно, усадила подругу, дала сердечные капли.

– Кто звонил?

– Григорий. Они смотрели слайды в угловой комнате. Свет там был погашен, потому и увидели отблески пламени сразу. Выскочили через заднюю дверь, успели из шланга залить огонь. К приезду пожарных, которых вызвали соседи, они справились сами. Правда, Григорий обжег пальцы, он сейчас в поликлинике. А Рита с Кирюшей остались ждать его во дворе. Кирилл боится заходить в дом. Поедем, Наташ, за ними. Мне уже лучше.

– Дай пульс посчитаю.

Несмотря на возражения Ольги, Наталья померила ей давление.

– Пробок сейчас нет, доедем быстро. Так что давай уж приведем тебя в чувство. Не хватало, чтобы ты на глазах у сына, и без того уже перепуганного, грохнулась в обморок. Я за рулем. Даже не спорь. Лучше прихвати пузырек валокордина, для твоих лишним не будет.

Когда въезжали в Петергоф, Ольга, молчавшая всю дорогу, спросила:

– Как ты думаешь, может быть, это Динка?

Наталья, не отрывая глаз от дороги, кивнула.

– Я думаю, твоя сестренка уже здесь и настроена более чем решительно. Но об этом подумаем позже. Сейчас соберись с силами, держись.

Через десять минут они подъехали к дому. Кирилл бросился к матери и чуть не сбил ее с ног, едва она успела выйти из машины.

– Мамочка, это было так страшно! Я думал, что дом сгорит совсем! А мигалки у пожарных такие яркие! И Герда у соседей сначала жутко выла, а потом лаяла без остановки.

Ольга крепко обняла сына и боялась выпустить его из рук даже на минуту. Она с ужасом рассматривала, что стало с домом, в котором жили самые близкие ей люди. Дом был старый, сложен из красного некачественного кирпича, который со временем начал крошиться, да и кладка была неаккуратной. Получив его в наследство от бедных родственников, Григорий Константинович обшил его в полбревна, и он стал похож на сказочный терем. Теперь, после пожара, бревна обуглились, кое-где сгорели совсем, и дом словно зиял кровоточащими ранами.

Ольга почувствовала, как защипало глаза, и уткнулась в красную вязаную шапочку на голове сына. Это помогло ей скрыть подступившие слезы. Страшно было подумать, что могло бы произойти, если бы в доме уже все спали, как, судя по всему, подумал поджигатель.

К ней подошла подавленная происшедшим Маргарита. Она как-то враз постарела. Не отпуская сына, Ольга поцеловала бабушку в щеку.

– У Наташи с собой лекарства, выпей что-нибудь успокоительное, – посоветовала она. – Как Григорий Константинович? Сильный ожог?

Маргарита, похоже, не слышала того, что ей говорила внучка.

– Олюшка, ведь кто-то же подпер дверь снаружи… Этот человек хотел, чтобы мы сгорели заживо. Что же это делается на свете? – Она всхлипнула.

Может быть, впервые Ольга осознала, как уже стара ее бабушка и что держится она только за счет своего необыкновенного жизнелюбия.

Появилась Наталья и увела плачущую Маргариту. Ольга, наконец, сумела оторваться от сына, но руку Кирюшки из своей при этом не выпускала. Только теперь она заметила милицейскую машину и капитана милиции, о чем-то беседующего с Григорием Константиновичем, у которого были забинтованы кисти рук.

– Мам, – теребил ее сын, – у деда ладони в волдырях, он обжегся, когда бревна возле крыльца разбирать стал. Пожарные сказали, что он действовал правильно. «Грамотный старик», – сказали. Как ты думаешь, дом удастся отремонтировать?

– Конечно, малыш! Скоро все будет, как прежде. Пойду-ка я к деду, уже поздно, нужно ехать в город, не будем же здесь ночевать. А ты иди к бабушке, вон она, с тетей Наташей.

Мальчик никак не хотел отходить от матери, Ольге пришлось напомнить ему, что он мужчина, а бабуля уже пожилая и очень переволновалась. Кирилл, преисполнившись ответственности, отправился поддерживать Маргариту.

– Где вы находились в то время, когда случился пожар? – спросил ее милиционер.

– В петербургской квартире, ужинала со своей подругой.

Ольга попыталась унять дрожь, явно звучавшую в голосе.

– Как вы узнали о случившемся?

Милиционер записывал ответы, не глядя на нее.

– Мне позвонил дед, когда уже был в больнице. Я сразу же приехала вместе с подругой.