Немой набат - [16]

— Все хуже, чем просто плохо. В этом главная опасность, — тоже негромко и адресно ответил Аркадий. — Единственная надежда, что у Него ума не хватит отпустить нас на все четыре стороны. В угоду низам контрибуций потребует. А это уже совсем иной разговор, для Него это ловушка.

7

Узнав, что Вера Богодухова из семьи бывшего инструктора ЦК КПСС, да вдобавок там еще какая-то долгая трагическая история, о чем вскользь упомянула на кладбище Ряжская, Виктор Донцов пришел к выводу, что без содействия Нины не обойтись. Серьезность намерений исключала фантазии о случайностях типа «рояль в кустах», наступать предстояло открыто, целить прямой наводкой, вплоть до сватовства.

Он позвонил Нине, пригласил пообедать в ресторан «Воронеж». Виктор любил этот затейливый ресторан с летней верандой на крыше, с окнами на храм Христа Спасителя. Не раз заседал здесь с партнерами, обмозговывая за обедом запутанные, порой деликатные мелочевки бизнеса, а при переговорных затруднениях и мысленно, и зрительно обращался за подмогой к Нему. Помогало!

Ряжская, удивленная неожиданным приглашением, тем не менее согласилась сразу, без ужимок и ворчаний. Это, во-первых, соответствовало ее простым манерам общения. А во-вторых, женщина проницательная, она своей неуловимой, неповторимой интонацией как бы намекнула Донцову, что предполагает о цели встречи, считая ее важной. Вопрос упирался лишь в проблему «стыковки», как говаривали когда-то на Раменском заводе.

— Мы с Димой по ресторанам не знатоки, — объясняла она. — Хотя не ветхожилищники, но и не с чердаков жизни. Где он, твой «Воронеж»? Сразу у «Кропоткинской»? Ну, это другое дело. Значит, стыкуемся у выхода из метро... Да! А там наш плитколюбивый мэр еще не все перекопал?

На лифте они поднялись на третий этаж, стол был уже накрыт, и Донцов с наслаждением плюхнулся в любимое кресло. Храм как на ладони!

— Да-а, давненько мы с Димой по ресторанам не шастали, — улыбнулась Нина и пустилась в рассуждения. — Дело даже не в бюджете, — в настроениях. У молоди, вот возьми двух наших балбесов, развлекалова невпроворот, двумя руками новизну загребают. А я, Кувалда Иванна с поклажей в декольте, матрона Рубенса, — кивнула на свои мощные груди, — куда? Для тебя, Виктор, рестораны — место работы, деловых встреч, у тебя походный строй жизни. А мы с Димой? В кино, где парни с девками обжимаются? Не комильфо. Не театралы, не музейники, бьемся об углы жизни, не до увлечений. Компаниями, как раньше, не собираемся, кухонные сходки давно не в чести. Чем свободный вечер занять? Когда сезон, дача спасает. А то сидим, два истукана, перед ящиком, где возобладал сорняк из гнилоустов, плюемся на политических активистов средней руки, этих аристократов захолустья. А срам да гниль, шушеру прикультуренную из «бохемы» вообще не смотрим.

— Их теперь причисляют к страте «бобо», богемной буржуазии, — ворвался Дмитрий. — А медицинские передачи она знаешь как называет? Здравозахоронение.

Нина поняла, что увлеклась абстрактными рассуждениями, закруглилась:

— Все наше поколение так живет. Даже удивляюсь, что спившихся мало. Обстановочка-то располагает.

— Раньше хобби согревало, — подхватил Шубин. — А сейчас даже само словцо сошло на нет. В нашем поколении да в конструкторской среде духовные позывы умерли. Чего только не собирали, чем только не равнялись! — Казалось, он утопает в объятиях любимых теней прошлого. — Ныне только коммерция, рублишко сшибить редким значком.

Слушая тоскливые жалобы, Донцов вдруг поймал себя на мысли, что сам-то живет такой же скукой. Отыми у него бизнес, требующий круглодневной заботы, и останется он пустым, голым — даже при деньгах. Что делать? Шляться по ресторанам до белой горячки? Ветреничать на тусовках или в Куршевеле, где девочки на силиконе открывают лыжный сезон охоты на папиков, вызывающе полунагие, откровенно доступные, рождая не желание, а отвращение? Странно, общаясь с Ряжской и Шубиным, людьми иного круга, Виктор ощутил такое глубокое понимание их настроений, что невольно высказал заветное:

— Вас двое! Вдобавок единое миропонимание. Друг друга и спасаете.

— Так и есть! — охотно откликнулся Дмитрий.

Но Нина — ох уж эта Ряжская! — проницательно добавила:

— Витюша, я ведь соображаю, чего ты нас вызвал. Дело серьезное. серьезней, чем ты сам полагаешь. Вера Богодухова не просто алмаз иль бриллиант, она, дорогой мой, человечек особой душевной стати. В мыслях кличу ее «Святочный ангел». О внешности не говорю; платье не в пол, умеет себя преподнести. Но устои незыблемые. Настоящий русский случай. И что ты на нее глаз положил, я рада. Перед Господом за тебя поручусь — не за дела твои, коих не знаю, а за твою верность России. Зря, что ли, мы в Раменках об этом до ночи говорили-спорили?

— Как ты догадалась? — поразился Донцов.

Но Ряжская продолжала свое:

— Да, рада. Вере такой и нужен. Но задачка трудновата, не знаю, как подступиться. Сватовство у нее не в почете. К тому же Катя Богодухова недавно шепнула по телефону, будто у Веры кто-то возник.

Разговор пошел сам по себе.

— Знаю, знаю, Нина. Есть у нее ухажер.

— Знаешь? Откуда? Кто? — орлицей налетела Ряжская.