Немой набат. Книга вторая - [7]

— А вы что, видели наш стан?

— По базовой профессии я станкостроитель. Студентом бывал на «Серпе». Ваш стан меня потряс.

— Да-а, веселая была работенка, геморрой не насидишь, — улыбнулся Цветков. — И вот любопытно: со времен Гужона на завод шли сплошь смоляне. Я в цеху единственный туляк был. Работа тяжелая, но всем квартиры давали, и ребята, выйдя на пенсию в пятьдесят, — все уезжанцы домой, в Москву, на асфальт дети торопились. Я к тому, что мои кореша под Смоленском — в Гагарине кучно живут, волочильный стан навеки сплотил. Дружество! А я здесь один-одинешенек. Квартиру московскую на сына переписал.

— Знаешь, Власыч, — встрял Дед, — история столетняя словно повторяется. Такие пролетарии, как Гришка, были самыми сознательными. Вот и он у нас лучше всех в политике сечет.

— А как не сечь, если живем в стране победившей бюрократии? После выборов мартовских в России все переменилось. Доверие к власти ускользает, а самой власти плевать, что о ней люди думают. Безразличие к критике в свой адрес. Чиновники состязание по цинизму затеяли — от их заявлений народ воротит. Был у нас народный президент, а стал — просто верхушка чиновной пирамиды. Разница? Еще какая! Вот-вот орден введет «За успехи в борьбе с народом». Он же сказал, что для него в прошлом году главное выборы и футбол. А для нас-то иначе. Вот народ и уходит в отчуждение.

— Я на выборах ему дала «Аксиос!», — вступила Крестовская. — А сейчас нет, уж больно лукав стал. Как доктор Айболит: это очень хорошо, что пока нам плохо. Поссорился он с народом на пенсионной реформе. А назад ходу нет.

— Раз пошла такая пьянка, я в стороне не останусь, — затрубил Дед. — Мы Путину верили как самим себе. Запутинцы! А он из лидеров в кризисные менеджеры подался, из отца нации — в отчимы. Верно Гришка сказал: его после Ельцина Че Геварой считали, семибанкирщину разогнал. А теперь сторожит новый олигархат. Пик популярности пройден. Ведь что говорил? «Если не буду чувствовать поддержку народа, ни дня не останусь в кабинете». Да-а, так и заявил, у меня записано. И что?

Крестовская поддержала:

— Народ свое слово уже сказал. Выборы в Приморье помните? Первые, которые отменили? Он главного кандидата лично благословил: «Сие есть сын мой возлюбленный». А его прокатили.

Донцов поразился такому повороту разговора. Было интересно: на что эти люди рассчитывают? Обратился к Цветкову:

— Ну и что делать, на ваш взгляд?

Тот помолчал, пошарил глазами по дощатому потолку, словно ища там ответ, опасливо почесал в затылке. Но сказал четко, расставляя слова через короткую паузу:

— Народ в задумчивости. Ждет момента, чтоб проявить свою волю. — Потом добавил: — Сейчас у власти установка такая: мы, то бишь власть, вам, народу, ничего не должны. Путин недавно что сказал? Все, мол, зависит от человека, каждый должен опираться на себя. А ведь это девяностые годы, гайдаровщина. В общем, зреет гражданская война. Но не как прежде, с расколом народа и кровью. Гражданская война низов с чиновниками. А Путин теперь на стороне чинарей. Потому с Путиным — развод. Наш брат любовь на полставки не признает.

— И кого же вместо него? — ехидно спросил Дед.

— Да, развод! Но продолжаем жить в одной квартире. А в переводе на политику это значит: поддерживать его, но требовать перемен, чтоб капитализм с человеческим лицом. Заменить его сейчас некем, это люди понимают, думают люди, не в прямой же протест идти.

— А я вам, Григорий, вот что скажу, по-женски. У брошенной женщины любовь перерастает в ненависть. К тому же быт безверный. Появились отчаявшиеся, а это опасно.

— Ну, хватили, Галина Дмитриевна!

— Ладно, про женщину брошенную пошутила. Можно и иначе на все глянуть. Сын Ноя Хам заметил, что отец пьяница, но упустил из виду его гениальность: он ковчег построил и мир спас.

— Ну, это другой разговор.

— Но есть у меня серьезный вопрос. Не помню, по какому случаю — ах да, на Архиерейском соборе! — Путин подарил патриарху список с надвратной иконы Никольской башни Кремля «Никола Раненый». Профанам это ни о чем не говорит, а для посвященных икона «Никола Раненый» — один из главных символов борьбы с советской властью. Почему такой выбор? Зачем ворошить?

— Думаю, из-за малограмотности помощников, — предположила Вера.

— Ну, дай-то Бог...

Но Цветков не мог расстаться со своей мыслью:

— Тут еще одно есть. Помните МММ? Мавродия, который людей обманул, посадили на нары, а обманутые требовали его освободить в надежде на возврат денег. Этот «эффект Мавроди» тоже срабатывает. Не хочет народ в обман верить! А вообще-то если в корень, в саму суть, в том дело, что камнем упал уровень управления и государством, и на местах. От этого много недовольства. Чиновников нипричёмышами ныне кличут. Как о них подумаю, так и тянет на многоэтажные матерщинные кружева. Бюрократическая олигархия народилась.

Не остановилась и Вера:

— Помощники его неверно информируют, заявления нелепые плодят. Вот пошла молва, будто Курилы вознамерились отдать.

— Тот, кто трубочку курил, он не отдавал Курил, — вставила Крестовская, огородившись крестным знамением.

Разговор становился горячим, про закуску, выпивку позабыли, хотя Антонина дважды напоминала, что готова подать горячее. Донцов решил слегка приземлить дебаты: