Немой набат. Книга вторая - [19]

Других происшествий не было, и Владимир Васильевич откровенно скучал, хотя кое-кто из сидевших рядом менеджеров завидовал безмятежности группы быстрого реагирования, которую донимали только тренировки — по графику. Он хорошо понимал систему ЧОПов и знал, чем занимаются коллеги. В их обязанность входила комплексная система охраны крупных объектов и их хозяев; к ним прикрепляли личку — так он работал с Донцовым. И, познакомившись с объектами, объехав каждый из них на случай быстрого реагирования, Владимир Васильевич задумал рокировку: поменяться обязанностями с давно работавшим в «Приме» Макухиным, который «выпасал» крупную производственную структуру с машиностроительным уклоном. Сперва аккуратно поинтересовался у Макухина его мнением о шефе.

— Иван Максимыч? В целом мужик приемлемый, но, как говорят, у каждой кастрюли своя крышка, не без закидонов. Подозреваю, в семье у него нелады, но толком не знаю. — Пафосно произнес: — Незнание — это сила! К нему ключик найти надо, а мой ключик только на пол-оборота проворачивается. Так и работаем, иногда искрит. Но он без подлянок, это сглаживает.

Однажды Владимир Васильевич после смены предложил Макухину хлебнуть блондинистого пивка. За кружкой коллеги слегка рассказали друг другу о себе, и выяснилось, что они взаимопониматели, рокировка устраивает обоих.

— Но к Корсунскому ты пойдешь, — предупредил Макухин, крупный, мясистый, брылястый, уже под пятьдесят. — Мы же видим, очень уж легко тебя к нам взяли. вероятно, мохнатая рука почесывает. С такой биографией оно конечно. Мы-то людишки податные, с галерки, штатных оптимистов среди нас нет.

Корсунский взял день, чтобы обмозговать просьбу, иначе говоря, посоветоваться с генеральным директором. А затем рокировку разрешил. И вместе с менеджером сам поехал к Ивану Максимовичу представлять нового смотрящего.

Предварительно созвонившись, Корсунский условился о встрече на городской квартире, и в положенный час вместе с Владимиром Васильевичем они отправились по адресу, указанному Макухиным.

Адрес простой: Береговая улица. Но Владимир Васильевич был поражен. По Иваньковскому шоссе они заехали в глубину — наверное, в самую глушь большого парка Покровское-Стрешнево, где между Химкинским водохранилищем и каскадом из семи прудов, как бы прячась в складках холмов, покрытых густым лесом, уютно устроилась дюжина нежно-зеленых пятиэтажных домов нарядной архитектуры, с верандами, большими окнами, закругленными боковинами и, конечно, со шлагбаумами на въездах в подземные гаражи.

«Забраться в глубь парка, наверное, было непросто, — подумал Владимир Васильевич. — Публика здесь особая. Небось и те, кто не по рангу загребает». Так он называл воров во власти, которым положено не руководить, а шить тапочки в колонии. Он никогда здесь не был, ему и в голову не приходило, что в Москве, на умеренном расстоянии от центра, есть такой чудесный уголок, увы, уже тронутой природы — испорченный нестандартным жилым кварталом. Да, им все можно!

Заканчивалась Береговая улица разветвлением на прибрежные тупики, и один из них замыкал дом, где жил Иван Максимович Синягин.

Шикарно обставленная квартира — мебель-винтаж, причем не потоковая, а явно штучной выделки — занимала половину пятого этажа. Из широкого окна взгляд падал на гладь водохранилища, покрытого льдом, а если глянуть из других окон, то на плотный хвойный лес. Полное ощущение загородного поместья.

— Я здесь нечасто бываю, — говорил, сидя в глубоком плюшевом кресле, Иван Максимович, плотный, с большой залысиной. — В основном пребываю в загородном доме.

— Мне нужно туда съездить, провести аудит охранной системы, не только технической. Да и здесь надо основательно осмотреться, — откликнулся Владимир Васильевич. — Ваши производственные объекты и офис я в этом отношении изучил — на случай быстрого реагирования. Но личную охрану хотелось бы выстроить заново.

— Чувствуется школа! — забавно причмокнув, одобрительно сказал Иван Максимович, обращаясь к Корсунскому, который изначально изложил послужной список нового смотрящего. Повернулся к Владимиру Васильевичу. — Я Макухина и вас считаю как бы мирабами. Мираб в Средней Азии главный человек, он распределяет воду по арыкам. От того, как вы распределяете охранные ресурсы, сами понимаете, что зависит. Но у меня, уважаемый, есть несколько своих представлений на этот счет. Хочу умереть от старости, а не по иным причинам.

Подумал, пожевал губами, долгим взглядом посмотрел в одно из полукруглых окон, потом начал:

— Во-первых, Борис Львович, как ни парадоксально, смена караула, хотя я о ней не просил, проходит весьма вовремя. Кое-что меня начало смущать, сам не знаю что, но кожей чувствую. Не в смысле охранных мероприятий — я Макухину хвалебные оды петь не буду, но и претензий к нему не имею. А в отношении общей обстановки. Вокруг. В детали вдаваться незачем, важен факт. Вы профессионалы своего дела, я вам доверяю, но все же выскажу свои пожелания. Мой охранник — на вашем жаргоне «личка» — всегда ездит за мной в «кубике»-«мерседесе», провожает до места и встречает.

Остановился, снова подумал и в упор посмотрел на Владимира Васильевича.