Немота - [8]

На протяжении осени, натыкаясь на разлагавшееся тело Игоря по возвращении с пар, я скидывал рюкзак, доставал из холодильника пластиковый контейнер с отваренной гречкой, кидал к ней пару огурцов и прямиком топал в комнату 204, где в любой день было безукоризненно чисто, не воняло порченными продуктами, а из колонок звучало нечто триповое. Однажды Кирилл достал траву, которую мы по настоянию Макса раскурили под «Moby». Трава оказалась палёной — нас с Максом минут сорок рвало в сортире, а Кирилл грузанулся, застопорился, говорить не мог. Но опыт был интересный. Тогда мы решили, что курить траву — сомнительное мероприятие. Если уж триповать, то по-крупному. Выбрав один из выходных дней, двинули в техно-клуб с намерением достать ЛСД, но в процессе поиска Макс налакался текилы, я — рома, а Кирилл просидел у барной стойки, читая с телефона биографию Теда Банди.

Хорошее было время. Безмятежное, лёгкое. Однако вернувшись с зимних каникул в общагу, Кирилл повесился. За несколько часов до этого мы глянули «Амаркорд» Феллини, съели по тарелке жареной картохи с грибами — нет, он не выглядел подавленным. Напротив. В голос смеялся над комичными моментами фильма, эмоционально делился впечатлениями о поездке на горнолыжную базу, показывая фотки жирного родительского кота.

А часа в три ночи, подобно рою вылупившихся личинок, по коридору разлетелся истошный женский визг. Проснувшись, я напрягся, до последнего убеждённый, что случилось бытовое ЧП вроде пожара на кухне или засора в трубе. Наспех нащупав под кроватью тапки, выглянул за дверь, столкнувшись с онемевшим лицом Макса на фоне собравшейся возле сортира толпы.

— Что происходит? — он молчал, тупо уставившись в стену. — Макс?

Кто-то из находящихся рядом бросил короткое: «Бритый из 204-ой повесился». Осознание этого факта долго во мне переваривалось. Я не верил. Не хотел верить, мозг отказывался принимать данную информацию. Он ушёл, не оставив ни малейшей зацепки. Тогда, в девятнадцать лет, я впервые задумался о том, что человек как вещь в себе гораздо сложнее, нежели принято считать. И тот, кто сегодня смеётся, не обязательно счастлив. Да и что такое это пресловутое счастье? Мгновенное ощущение подъёма. Для того, чтоб выжить в мире, засранном желчными выбросами токсичных потребителей, мгновенных вспышек маловато.

После случившегося мы с Максом ушли в загул. Пили без продыху. Именно тогда я переселился к нему, подмазав коменде ликёром и коробкой «Merci». В один из таких пьяных дней сдуру переспал с девушкой из нашего блока. Девушка, мягко выражаясь, была так себе: полноватая, низкорослая, тусклые волосы вечно были собраны по-колхозному в соломенный хвост на затылке. Немногое, что в ней подкупало — нос. Нос был на редкость совершенным. Ни длинный, ни широкий, ни сплюснутый. От избытка мужского внимания она не страдала, поэтому, как сказал Макс, cклонить её к сексу — дело двадцати минут. Не берусь утверждать, что мне на тот момент обоссаться как хотелось трахнуть кого-либо, но я оставался девственником, и потребность заняться сексом обуславливалась банальнейшим любопытством. А произойдёт ли это с объектом тайных воздыханий или с соседкой в утягивающих кожные складки лосинах показалось не особо значимым аргументом. А зря.

Теория Макса оказалась действенной — уламывать девушку пришлось недолго. Тем вечером мы с пацанами в составе из пяти-шести человек отмечали день рождения сокурсника: пили в задымлённой комнате бюджетный портвейн, закусывая жареными кабачками, смотрели «South Park», бросаясь пошлыми шутейками. Алёнку я застал чуть позже на кухне, где она намывала жёлтую кастрюлю из-под супа. Развязно напросился в гости. Поначалу та для приличия с кокетством помялась, включила скромницу, но на поцелуй ответила и со знанием дела вникла в процесс, проявив нежданно напористую активность. Лёжа в её постели, я надеялся, что темнота поможет забыться, но ни атмосфера полумрака, ни фантазия не помогли перекрыть кислоту свежего пота и ощущение сбитых ляшек, крепко зажавших мой костлявый таз. Чувствовал себя тыквенным семечком в тесте, и вместо ожидаемого вожделения проснулся дикий приступ брезгливости, под действием которого, разумеется, ничего не вышло. Оргазм от прямого совокупления с женским телом, на который я рассчитывал, тогда по-прежнему остался неизведанным, зато тесто, в котором вязнул, оргазнуло. У соседки, в отличие от меня, это происходило не впервые, и когда до моего сознания дошло, что она кайфует, я не без физических усилий поднялся, оделся и ушёл, оставшись вконец обескураженным. Думалось, что, так как попытка секса развернулась на пьяную голову, утром не вспомню о случившемся, но впечатления оказались настолько отвратными, что в памяти рельефно отпечаталась каждая деталь, вплоть до застиранных лямок необъятного бюстгальтера, который я неумело стянул с дородного тела.

Столкнувшись на следующий день в коридоре, она попыталась со смущением заговорить о событии пролетевшей ночи, на что я отреагировал так, будто и впрямь не к курсе того, о чём разговор. Не знаю, насколько правдоподобно это выглядело, но девушка всё поняла, и больше мы к случившемуся не возвращались, снова став друг для друга никем.