Немота - [7]

Не могу сказать, что он с первой встречи вызвал во мне отклик. Прямолинейный, агрессивный, мнительный. В общении не упускал случая злостно подъебнуть, причём запредельно раздутое чсв ничем видимым не подкреплялось. Выдающимися успехами в области наук не блистал, попав в список поступивших, как и большинство из нас, благодаря удачному стечению обстоятельств. Охуительной внешностью не обладал: средней комплекции, невысокого роста. Лицо, покрытое рубцами, невыразительное, по-женски мягкое за счёт голубых раскосых глаз и вздёрнутого носа, который короткая стрижка, именуемая в наших деревнях «модельной», лишь невыгодно подчёркивала. Одевался в бюджетные масс-маркетовские джинсы, толстовки. Ничем дальше игр всерьёз не увлекался — с какого ракурса ни посмотри, обычный чел, как и все мы, понаехавшие из постылых днищ. Действительно разнили его на тот момент разве что ростовский акцент и тщательно скрываемые шрамы от порезов на руках, которые я чисто случайно заметил, оставшись с ним один на один в раздевалке после физ-ры.

Тогда-то мнение о человеке разом изменилось. Возвращаясь вместе из вуза, мы купили по бутылке «Балтики», свернули в парк и разговорились о том, что не входило в рамки формальностей.

— Мне не важно было, на кого поступать, главное — уехать. Получить удостоверение в другую жизнь, в другое общество. С информатикой и матаном проблем не возникло, вот и выбрал самый доступный путь. Тот, что точно гарантировал бы хапануть шанс съебаться от матери, от угнетающих обстоятельств. Конкретно в Питер не метил, ожидания лежали на один из московских вузов — пролетел, четырёх баллов не хватило. Поступил в Краснодарский технический и сюда, но Питер дальше от дома, поэтому я тут. Хотя, насколько это решение рационально, время покажет. Продержаться б как-нибудь до зимней сессии, — произнёс Макс с ухмылкой, хлебнув пива. — А с тобой что? Целенаправленно пошёл в айти?

Я задумался. Включился. Не самая простая тема.

— И да, и нет. Я с тринадцати лет музыкой занимаюсь, хотел забить на поступление, поработать, накопить денег и через год-полтора приехать сюда с намерением собрать группу, но предки на такую заяву впали в панику. Мать со слезами уговаривала незадолго до ЕГЭ пересмотреть приоритеты, отец зудел, что надо при любом раскладе получить серьёзную профессию, а музыкой заниматься в качестве хобби.

— Внушили, что творчеством на жизнь не заработать?

— Ага. Нудили: «Где ты будешь без образования?», «Не совершай ошибок, послушай нас».

— Сдался, значит?

— Нашёл компромисс. Сделал так, как они хотели, но планы касательно группы в силе. Я не отказываюсь от этого, просто пришёл к тому, что для того, чтоб серьёзно музыкой заниматься, надо нехило на это заработать, чего хрен ты сделаешь, имея один школьный аттестат.

— То есть ты собираешься поебашить айтишником, отложить баблос и годам к тридцати поставить на музыку?

— Не обязательно к тридцати. Надеюсь, раньше.

— Я не музыкант и вообще творчеством никогда не занимался, но даже мне ясно, что такие установки дорого стоят. Бытовуха ж — это пылесос. Всё сжирает. Действуй, пока горит.

— Хотел бы, но ситуация упирается в оборудование. У меня даже комбаря нет, только гитара и звуковуха ущербная.

— Если я правильно понял, ты хочешь собрать с нуля свою группу? А поиграть в уже существующей? Нет? Без вариантов?

— Если б меня впечатлил материал, то почему нет? Дело не в этом. Просто мало что цепляет. Все играют или ковры, или трэшовую гринду, или, блядь, такой лайтовый шлак, от которого сахар из ушей сыпется.

— А сам пишешь?

— Пишу.

— Музыку? Тексты?

— И то, и другое.

— А поёшь?

— Ну, так.

— Чувак, дело, конечно, твоё, но я по жизни максималист и считаю, что если ты искренне хочешь заниматься своим делом, преград быть не может. Существуют только оправдания, которые мы сами себе сочиняем. Разве нет? У тебя есть авторский материал, на хуя тебе деньги? Много денег? Работай, заливай в сеть, люди подтянутся. Звук можно пиздато свести, используя и говёную аппаратуру.

Тем вечером Макс дал дельный совет, воспользоваться которым мне пороху не хватило, но именно этот разговор стал связующим мостом между полярными сферами, вокруг которых мы вращались.

— Ты с Хотдогом живёшь? — спросил он у входа в общагу.

— Да.

— Соболезную. Если совсем тяжко будет, заваливайся к нам — комната 204. У меня сосед нормальный, правда на веганстве помешан, но крутой чел.

Сосед Макса, Кирилл, оказался и впрямь крутым. Я бы даже сказал, уникальным. Аскет во всём, что касалось вещественной стороны бытия, защитник животных, фанат рейверов, Тома Йорка и фильмов Бергмана, на которые впоследствии посадил нас с Максом. Учился на последнем курсе, но выглядел не старше восемнадцати. Хотя те, кто были не в курсе его веганских принципов, частенько принимали за нарика: худощавый, бледнолицый, бритый почти под ноль. По части коммуникации он был не из той породы людей, что с лёгкостью идут на контакт. Чувствовались внутренние барьеры, но это был первый человек, шокирующий меня космическим внутренним миром. Каждое его слово, действие были пронизаны взвешенностью, вызывающей неподдельное восхищение. Человек, излучавший бесконечные волны созидательной энергии. Чего ему это стоило, вскрылось позже.