Немного женатый - [10]

Когда лошадь Бедвина поравнялась с буком, он заметил их и дотронулся хлыстом до края шляпы. Верхом на лошади полковник казался очень внушительным, несмотря на то что на нем не было мундира. Ева подумала, что не хотела бы вызвать гнев этого человека. Он выглядел угрюмым и неприступным. Казалось, он никогда не улыбался. Но она не должна быть несправедливой. Он приезжал к ней дважды и предлагал помочь ей всем, что в его силах.

Полковник замешкался, а затем остановил лошадь. Спешившись, он накинул поводья на забор сада и широким шагом вошел во двор. Ева смотрела на него с удивлением и неприязнью. Она больше не хотела его видеть. Он ей не нравился, хотя она вынуждена была честно признать, что единственной причиной неприязни было то, что именно он призез это ужасное известие о смерти брата. Она представила джентльменов друг другу.

– Это полковник Бедвин, – объяснила она викарию, – он сообщил мне вчера о смерти Перси. Перси служил под его началом.

– Какая трагедия, – сказал преподобный Паддл. – Эта смерть – ужасная потеря для мисс Моррис и всех здешних жителей. Мы говорили о завтрашней поминальной службе. Вы еще будете здесь, сэр?

– Я задержался из-за болезни моего денщика, – пояснил полковник. – По возвращении в Англию он простудился. Даже не знаю, когда мы сможем уехать.

Викарий пробормотал что-то сочувственное. Полковник Бедвин взглянул на Еву, и она едва не отпрянула. Это был пронзительный пристальный взгляд. Она почувствовала жалость к его солдатам и была рада, что Перси, хотя и находился в его подчинении, все же был офицером.

– Поминальная служба? – переспросил он. Она кивнула.

– К сожалению, я не могу предать земле прах брата. Но он здесь вырос. Большинство моих соседей и друзей прекрасно его помнят. Необходима какая-то церемония, торжественное прощание с усопшим.

Бедвин понимающе кивнул.

– Мы обсуждали, кого попросить произнести слова прощания, – сказал викарий. – Я приехал сюда уже после отъезда капитана Морриса и не смогу сам выразить то, чего он заслуживает.

Полковник по-прежнему мрачно смотрел на Еву.

– Может быть, – предложил он, – будет уместно, если я скажу несколько слов. Вашим соседям следует знать, каким храбрым кавалерийским офицером стал капитан Моррис, которого они помнят, и с какой отвагой он сражался за свою страну.

– Это чрезвычайно великодушное предложение, сэр, – заявил преподобный Паддл.

– Вы задержитесь еще на один день? – нахмурилась Ева. – И вы сделаете это ради меня, полковник?

Он наклонил голову:

– Даю вам слово, мадам.

Защитить ее. Прошлой ночью, когда она лежала, не в силах уснуть, ее сердце разрывалось при мысли о том, что мучившие Перси опасения из-за того, что станется с ней после его смерти, были вполне обоснованны. Но почему он решил перед своей кончиной, что полковник сможет ей помочь? Вероятно, думала она, сознание Перси тогда уже затуманилось.

– Благодарю вас, – сказала она. – Вы сделаете доброе дело.

Полковник кивнул и наконец отвел от нее взгляд. Попрощавшись с преподобным Паддлом, он подошел к коню и через минуту уже был в седле.

– Важная особа, – заметил викарий.

– Да, – согласилась с ним Ева. И совершенно очевидно, он человек слова. Она поняла, что к предложению Бедвина о помощи, сделанному сегодня утром, и к его решению остаться еще на один день, чтобы произнести речь на завтрашней поминальной службе, доброта не имеет никакого отношения. Ему спасли жизнь, и он чувствовал себя в долгу перед ее братом. Он дал Перси слово, что будет ее защищать, и пока, не видя иного способа оказать ей услугу, он останется и произнесет возвышенные слова в память о Перси ради ее успокоения и в назидание ее соседям. Ева была ему благодарна.

* * *

Эйдан не считал, что владеет даром красноречия. Конечно, он никогда не произносил речей. Он похоронил столько своих солдат и офицеров, что ему было тяжело об этом вспоминать. Но полковые капелланы всегда находили нужные слова.

– Капитан Персиваль Моррис однажды рисковал собственной жизнью, чтобы спасти меня, и был тяжело ранен, – начал он, когда наступило время произнести слово прощания перед внушительным собранием прихожан, заполнивших красивую, типично английскую сельскую церковь.

Мисс Моррис во всем сером, сидела на передней скамье рядом с тетушкой, облаченной в черное, с черной же вуалью. Здесь же находились молодая светловолосая женщина, которую он видел на лужайке в Рингвуде вместе с детьми, и экономка, из которой, подумал Эйдан, помнивший, как она решительно шагала за своей хозяйкой, получился бы превосходный сержант, будь она другого пола. Большинство паствы в знак уважения были в черном. Вероятно, некоторые удивлялись, почему только мисс Моррис не последовала их примеру.

– Я был рядом с капитаном Моррисом, когда он умер, – через несколько минут закончил Эйдан заранее приготовленную речь. – Его последние мысли были о сестре. Он просил меня лично передать ей весть о его кончине. И еще он просил меня передать ей, чтобы она не носила по нему траура. И, выполняя его желание, она сегодня в сером. Мы все должны считать большой честью для себя, что нам довелось знать этого храбрейшего человека, беззаветно служившего своим соотечественникам и своей стране. Мы должны оказать ему уважение. с уважением относясь к его сестре, которую он любил до последнего вздоха.