Немного весеннего праздника - [4]

В этот день Мамедали-муалдим никуда не пошел. Он проси-дел до вечера дома, время от времени отвечая на телефонные звонки: звонили родственники и знакомые, с которыми Мамедали-муаллим в любой другой день с удовольствием поговорил бы, но сегодня был он с ними предельно краток - боялся занимать телефон.

Напрасно прождал он и весь следующий день. Ляфруз-ханум старалась его ничем не раздражать, он и так ходил словно по-терянный, а на базаре вместо баранины для бозбаша купал говя-дину, чего с ним никогда еще и не случалось.

Ночью Ляфруз-хаиум слышала, как он ходит по комнате, шелестя по паркету мягкими домашниками. Утром стал он поздно, прочитал газету, а потом пошел и снова лег.

Так он прождал звонка всю неделю. Изменился за эту неде-лю несказанно. Даже взгляд у человека другой стал.

В воскресенье Ляфруэ-ханум накрыла стол нарядно, новую скатерть постелила, а на обед подала самые любимые Мамедали-муаллимом кутабы и дюшбере... А Мамедали-муаллим только взглянул на стол:

- Извини, Ляфруз, я есть не буду, аппетита -нет.

- Ты посмотри на себя в зеркало, - сказала Ляфруз-ха-мум. - в кого ты превратился. Мамедали, у тебя уже не тот возраст, чтобы можно было себя так мучить. Ты уже три дня почти ничего не ешь... Ты что, маленький?!

_ Не буду я есть. Не хочу! - Мамедали-муаллим отодвинул от себя тарелку и пошел вон из комнаты на кухню.

_ Ну и не ешь! - закричала Ляфруз-ханум. - Нужен ты им, старый дурак! Потом спохватилась, замолчала и побе-жала на кухню. Мамедали-муаллим сидел на табуретке, выпрямившись, и о чем-то думал. Ляфруз-ханум посмотрела на его худую шею, всю в морщинах, на тонкие торчащие уши, и до того ей стало его жалко, что не выдержала она и, прижав к груди его голову, заплакала в голос.

Утром его разбудила Ляфруз-ханум.

_ Вставай, тебя к телефону просят, - шепотом сообщила она. - Очень вежливый голос, - говорила она скороговоркой, идя вслед за ним к телефону, по-моему, я не ошиблась, это тот же голос, что и в прошлом году...

-Я слушаю, - сказал он. - Да... Ну, спасибо. Я, честно говоря, подумал, что я вам уже не нужен... Чем я могу быть занят? Конечно, готов... Не опоздаю. - Он положил трубку и утвердительно кивнул жене: - Они... Не забыли все-таки. - Счастливую улыбку скрыть не удалось, несмотря на все его старания.

- Вот видишь, - сказала Ляфруз-ханум, - я же тебе го-ворила, что все будет в порядке, а ты... Эх, ты! Не думала, что ты такой слабый человек.

- Да не о себе я беспокоился, - слабо запротестовал Ма-медали-муаллим. Драгоценное ведь время проходит. Сейчас, в апреле, каждый день на вес золота. Каждый день тренироваться нужно... Я же знаю, потом какая гонка начнется...

- "О деле беспокоюсь", - передразнила Ляфруз-ханум. - Ладно, идем завтракать, сегодня уж ты у меня поешь как надо! Я тебе говорила - каждый год приглашали, пригласят и в этом... Какая разница - на неделю позже, на неделю раньше... Я же говорила... Посмотри на себя - на десять лет за эти дни поста-рел. А я ведь говорила... .

Ничего этого она не говорила, и это знали и сама Ляфруз-ханум и Мамедали-муаллим, но спорить было бесполезно.

Вечером Мамедали-муаллим присутствовал на заседании штаба по подготовке весеннего праздника. Заместитель началь-ника детского сектора представил его присутствующим, но, как выяснилось, никакой нужды в этом не было: большинство его знало. Потом началась читка сценария празднества, и Мамедали-муаллим внимательно слушал и делал пометки в блокноте, ко-торый вручили ему у входа в зал. Обсуждение сценария затя-нулось до поздней ночи. Мамедали-муаллим выдвинул несколько конкретных предложений, все они были признаны присутствующими дельными и приняты к сведению сценаристами.

А потом начались тренировки. Из дому Мамедали-муаллим уходил очень рано, на базар теперь ходила Ляфруз-ханум, домой он забегал днем на короткое время, на обед, рассказывал Ляфруз-ханум о последних событиях на площади и снова уез-жал, возвращался поздно вечером, вконец уставшим. Расска-зывал он о праздничных делах и утром за завтраком:

- Представляешь, вдруг вижу посредине площади броне-поезд, - откуда бронепоезд, почему должен появляться на пло-щади бронепоезд, когда мое время? Кричу в микрофон: "Убрать бронепоезд!" Моментально убрали... Позже выясняется, что решили опробовать бронепоезд и не нашли для этого луч-шего времени. Полная безответственность!

- Послушай, Мамедали, как на этой площади появился бронепоезд, там же рельсов нет? - спросила почтительно слу-шающая Ляфруз-ханум, которая вечно удивлялась совершенно не тому, чему следовало бы удивиться.

- Бронепоезд же не настоящий, - с досадой пояснил Мамедали-муаллим, он декоративный, на резиновом ходу... Из фа-неры.

- Похож на настоящий?

- Очень похож, - увлекаясь, сказал Мамедали-муаллим. - До чего похож, ты даже представить себе не можешь. Я когда его впервые увидел - глазам не поверил, и пушки как настоя-щие и пулеметы. Молодцы, здорово сделали. Это для театрали-зованного представления.

- Похудел ты очень, - вздохнула Ляфруз-ханум. Мамедали-муаллиму была поручена колонна школьников из пятисот человек. Уже на пятый день Мамедали-муаллим запом-нил всех звеньевых и, давая указания с трибуны, непременно называл их по имени: память на лица и имена была у него фе-номенальная.