Немного света твоего - [2]

— И из-за этого меня сдёрнули с пляжного лежака? — недоверчиво уточнил Громов. — Из-за банального суицида?!

Орлов презрительно поморщился. Как и многие в отделе коллегу он, мягко говоря, недолюбливал. За это вот раздутое самомнение, высокомерие, цинизм, беспринципность, мелочность и множество других отнюдь не лучших человеческих качеств. А ещё за то, что тот появился, как чёртик из табакерки, — непонятно откуда. Вроде бы сразу после академии сумел протиснуться в следственный комитет, поработал там года полтора и ушёл в участковые, затем, кажется, был оперуполномоченным где-то в провинции, и вдруг, на тебе, снова в следователи переметнулся!

Такие скачки в их системе, как правило, ни к чему хорошему не приводят, да и не каждому позволяются. Верно сказано — деньги решают всё. А у папочки Громова этого добра на несколько жизней вперёд хватит. Удивительно, что сын до сих пор не полковник и не начальник РОВД. Последняя мысль особенно не понравилась: храни Всевышний от такого начальства! Пусть лучше мальчик в следака поиграет. Ему не жалко.

— Тоже мне, звезда отечественного сыска! Не только тебя сдёрнули, всем досталось. И это не банальный суицид, разве шеф не говорил?

— Не успел, торопился к прокурору. Сказал, ты введёшь в курс дела. Вот и вводи.

Громов неохотно плюхнулся в своё кресло, вытянув ноги и водрузив их по привычке на стол. На полноценный рабочий день настроиться никак не получалось. До чёртиков хотелось курить, но проклятущая противопожарная система, установленная весной, не позволяла расслабиться, как раньше, прямо в кабинете.

Орлов положил перед ним папку с делом.

— Вот, изучи для начала.

Денис наскоро перелистал страницы.

— Ульяна Ремезова — одиннадцать лет. Пропала 28-го августа, умерла 6-го сентября. Позавчера.

— Да. Продержалась всего 10 дней.

Громову не понравилось, как это прозвучало.

— Продержалась? Что, чёрт возьми, происходит? Она в «Последнем герое» участвовала?

Константин устало присел на край стола и вставил в дисковод диск с надписью " У.Р. Д-1».

— С «Последним героем» это ты в точку попал. Вот, взгляни, что получили родители девочки на следующий день после похищения. Думал меня уже ничем не удивить с нашей-то работёнкой! Но такой жути я ещё никогда не видел!

— Жути? Что там — расчленёнка? — скис капитан.

Нарваться на маньяка или очередной «глухарь» совсем не хотелось. Он всё ещё надеялся поскорее разобраться с делами и вернуться к прерванному отпуску.

— По мне так хуже.

Орлов пощёлкал мышкой и запустил просмотр видео с диска. На мониторе возникло изображение большой просто обставленной комнаты. Голые чисто выбеленные стены, узкая кровать, холодильник, стол, кулер с водой, стул, ЖК-телевизор на стене и много пустого пространства между ними. А среди всего этого мечется тоненькая детская фигурка. Мечется суетливо, неловко, отчаянно, словно дикий зверёк, брошенный охотником в клетку. Бьётся в запертую дверь, до крови сбивая костяшки пальцев, и кричит до хрипа, до срыва голоса:

— Пожалуйста, отпустите меня! Я хочу домой! Хочу к маме! Мама, мамочка!

Орлов резко выключил звук. Он просто не мог больше этого слышать — наслушался за последние дни так, что и во сне продолжал видеть мелькавшие на мониторе кадры. У самого подрастала шестилетняя дочь.

— Там больше ничего нового. До самой ночи одно и тоже, пока малышка просто не уснула, полностью обессилевшая, — грубовато объяснил в ответ на недоумённо приподнятую бровь коллеги. — В первый день ОН молчал.

— А потом?

Орлов достал из вмонтированного в пол сейфа ещё стопку дисков.

— Заговорил мразина! Вот поминутные записи всех десяти дней.

Громов неторопливо взял верхний диск и заменил им первый. Картинка на мониторе поменялась.

Теперь девочка сидела на кровати. Руки плотно, наверное, до боли стиснуты в замок, лицо, заплаканное и раскрасневшееся, приподнято вверх — в направлении чётко звучащего механического и безэмоционального, как у игрушек, голоса.

— Мне жаль, Ульяна, но тебе придётся остаться здесь. Твои родители отказались заплатить выкуп. Я знал, что больших денег у вас нет, и попросил совсем немного. Но они не захотели расстаться даже с такой суммой, потому что ты им не нужна.

Детское личико исказилось некрасивой гримасой, но в дрожащем от слёз голосе отчётливо звенели нотки протеста и недоверия:

— Неправда! Я нужна, нужна!

— Лжёт, тварь, выкуп никто не просил! — зло бросил Орлов.

— Не нужна. У них уже есть Артём — отличник, спортсмен, гордость семьи. — Продолжал убеждать невидимый похититель. — Он послушный хороший мальчик. А от тебя одни неприятности: испортила любимое мамино платье, залила зелёнкой обои, поцарапала новую машину, которую вы взяли в кредит, получила двойку по итоговому диктанту в прошлой четверти, забыла закрыть клетку Гоши, и он разбился о зеркало.

— Я не хотела! Я не виновата!

— Ты виновата. Они никогда тебя не простят.

— Неправда! Мама и папа меня любят! — она уже захлёбывалась от слёз, но продолжала протестовать.

А механический голос, не отражая ни единой эмоции, сухо констатировал:

— Скоро у них родится ещё один ребёнок, такой же умница, как Артём. Они будут баловать его, гордиться, а ты… ты им больше не нужна. Они даже не расстроились, когда ты не вернулась домой, Ульяна. Посмотри, как они счастливы без тебя.