Немного хаоса - [8]

О собачке водитель рассказывал с таким неподдельным интересом, что даже рулевое колесо приотпустил — и к крыльцу мы подъехали с грохотом и в снопе искр — старенький спиритоцикл, почувствовав слабину, вильнул в сторону и прошелся боком по высокому бордюру, обрамляющему тротуар. Водитель горестно вскрикнул и остановился. К нему уже спешил от подъезда не то швейцар, не то приказчик — в желтой, как и у всех, блузе, в скрипящих кожаных сапогах и в фуражке.

— Ах ты ж холера! Ты куда прешь? Ослеп, семь грехов твоей матери!..

Водитель ссутулился и беспомощно заморгал. Подоспевший швейцар увидел нас и запоздало смутился.

— А… Прошу простить, господа. Я… Позвольте… — он изящно открыл дверь и помог нам выбраться. Марк кинул незадачливому водителю деньги и спиритоцикл, с ужасным грохотом отшвартовавшись от бордюра, поспешно отъехал. Швейцар с ненавистью посмотрел ему вслед. Чувствовалось, что только наше присутствие помешало ему вступить в бой за честь его попранной территории и одержать убедительную победу. — Разрешите вас проводить.

— К господину Бутуру, — сказал Марк с достоинством. — По личному делу, от господина Ласкариса.

То ли у человека при дверях было специальное поручение относительно прибывших, то ли прозвучало и в самом деле внушительно — но он с готовностью ринулся открывать нам дверь, не забыв отвесить короткий поклон.

— Фат облезлый, — процедил Кир, глядя на Марка. — Ты б еще трость завел.

Марк и в самом деле выглядел франтовато. Новый костюм ему отчаянно нравился, но он старательно вел себя как ни в чем не бывало.

— Когда-нибудь ты сообразишь, что заявляться к клиентам в рваных джинсах — дурной тон, — ответил он вполголоса, улыбаясь швейцару. — Мы должны выглядеть представительно, если хотим чтоб к нам относились всерьез.

— Если вышагивать с видом дрессированного осла в попоне называется представительно… — протянул Кир, но быстро умолк — Марк сверкнул глазом так, что стало ясно — даже близость посторонних людей в этот раз может не спасти дерзкого чародея от хорошей взбучки. У Кира же всегда был отличный инстинкт самосохранения.

— Я посмотрю, как вы будете выглядеть, когда дойдет до дела… — только и проворчал он.

Внутри все было оформлено в лучшем виде. Лакированный паркет, сверкающие витрины, дубовые панели на стенах. Это отнюдь не походило на магазинчик, в котором хозяин торгует чем ни попадя, что сможет урвать в порту. Здесь чувствовался достаток — достаток и немалый опыт.

— Если позволите, в кабинет… Господин Бутур ожидает вас.

Значит, все-таки приказчик, а не швейцар. Впрочем, при таком хозяйстве прислуги может быть целый легион.

Он открыл служебным ключом дверь позади прилавков и пригласил нас внутрь.

— Хорошо же идут дела у сослуживцев Христо, — не удержавшись, шепнула я, воспользовавшись тем, что наш проводник отстал, закрывая за нами дверь.

— Христо — неудачник, даже наворовать достаточно на войне не смог, — буркнул Кир. — Пример бы брал…

До кабинета нам дойти не удалось. Не успели мы пройти и десяти метров, как из-за угла появился дородный мужчина в сером суконном костюме со старомодным галстуком. Пыхтя, очевидно испытывая немалые затруднения из-за тесных коридоров, он двигался нам на встречу, когда столкнулся нос к носу с нашим сопровождающим.

— Лука! — воскликнул незнакомец. — А я за тобой, брат! Уж думал, в конторе… Давай, дуй к Андрею — они Сифатидиса с Лукьяном грузят на заднем. Ось у старика полетела, крику что в адовой бездне… Разберись, братец, чтоб без заминки…

Проводник вытянулся во весь рост, склонил голову — точно легионер, повстречавший в казарме самого стратига.

— Сейчас же, господин Бутур. Разрешите… К вам посетители. Из Трапезунда.

Господин Бутур окинул нас взглядом. Был он немолод, но куда как непохож на трухлявого морщинистого Ласкариса. Чувствовалось, что жизненные соки в его крепком коренастом теле еще не начали бродить, не застоялись, напротив, питают его от носков начищенных до блеска сапог до кончиков буйной черной бороды, лежавшей на широченной груди. Бороду эту, судя по всему, когда-то несмело касались ножницы цирюльника, но укротить ее нрав полностью не смогли — даже подровненная, смазанная чем-то благовонным, она все равно топорщилась толстыми космами во все стороны и забиралась хозяину в рот. Бороду явно красили, но ее иссиня-черный цвет отчего-то не вызывал несоответствия с обветренным решительным лицом человека, разменявшего пятый десяток лет. Напротив, отсутствие седины казалось вполне естественным. К бороде имелись брови — такие же густые, кустистые, нависающие над парой темных, и оттого непонятного цвета, глаз. Глаза же были веселые, щурящиеся, прыгающие взглядом беспрестанно, с доброй, хоть и грозной поначалу, искрой.

— Ааааа, гости! — Фома расплылся в улыбке, которую почти полностью поглотила его роскошная борода. — Здравы будьте. Простите старика, что не встретил. Луку вот отрядил… Как дорога? Не замерзли ли? Гадостная погода у нас тут по зиме. Да уж… Холода нет, но сырость отвратительнейшая. Как на малярийных болотах. Чаю не изволите ли? Лука, подай-ка нам чаю, да? Замечательный чай, господа, имею — с бриттской Ост-Индии везут. Одна чашка — и вы про другой позабудете сию минуту, уверяю! С вареньем брусничным. Есть еще варенье? Смотри, нету — спишу из жалованья, негодяй. Это Лука, помощник мой. Удивительнеший плут, но человек добрый. И чего держу… Варенья нам, значит, и… Простите великодушно, вы же, должно быть, голодны, а я тут… Никакого варенья! Неси нам телятины, хлеба сдобного свежего, картошки, гравьеры пару фунтов, глинтвейну…