Немёртвый камень - [43]

Кристо посмотрел на рукоять с узкой полоской металла. Наверное, она чудом держалась в ножнах.

— А…

— Была такая шутка во время моего детства — неопытным воинам подкладывали в ножны утяжелённые рукояти перед соревнованиями. Вместо клинков. Чтобы подчеркнуть: ты даже не заметишь подмены, разве ты боец? — Экстер говорил негромко и задумчиво. — Об этом, кажется, есть в шестнадцатой хронике, однако там это рассматривается как желание Тамариска опозорить своего господина. Только вот никто не засмеялся, когда у меня в руке оказалась лишь рукоять. Безоружным я бы не смог драться в Малой Крови — это против традиций…

— Поэтому Тамариск вам не передал свой клинок?

— И никто из моих воинов или командиров не сделал этого. Каждый готов был биться с Холдоном сам, умереть сам, но не толкать на смерть мальчика, давая ему в руки оружие. Я понял это тогда же…

— После битвы?

— В миг, перед её началом. В миг перед тем, как я… — Мечтатель поморщился и прикрыл глаза. — Потом была Сеча, и эта рукоять… и тот клинок, который я создал… в крови было всё…

Мечтатель снова смотрел не пойми-куда, но Кристо знал, что на этот раз директор отсутствует не до конца.

— Это был подвиг, — сказал он не особенно уверенно.

— У многих там были семьи, — тихо, напряженным голосом ответил директор. — В войсках Холдона была не только нежить. Маги… люди…

Он больше не прибавил ничего, только провел рукой по лбу так, словно ему стало дурно. Но Кристо вдруг понял недосказанное. О том, что в Сече Альтау не было времени разбираться и судить, кто больше виноват, или щадить и обезоруживать противника. Что те люди в войсках Холдона всей душой верили, что принесут в Целестию прогресс, или порядок, или что там этот драконский сын им наобещал. И когда голова Холдона покатилась на черные ирисы, а безжалостное солнце двинулось сквозь ряды воинов к ним навстречу — они смотрели на Витязя с ужасом и ненавистью, а может, и с тоской, потому что понимали, что всем мечтам — конец, и они не выполнят обетов, которые давали женам и матерям — вернуться с победой.

Вот теперь Кристо окончательно понял и почему Витязь так долго тянул перед тем, как проявить себя.

— А потом вы вернулись домой?

— Ненадолго, — глухо ответил Экстер. — Тайно… Когда мать и сестра увидели меня… его… они поняли, что предсказания сбылись. Это было страшное время для меня, Кристо… я не мог спать, не мог видеть людей и говорить даже с самыми близкими, и мои мать и сестра верно поняли, что их сына и брата нет больше, что они не знают человека, который вошел в их дом. Они не удерживали меня, когда я отправился скитаться, хотя и понимали, что мы не увидимся больше. Прощаясь с ними навсегда, я просил только об одном: забыть меня и сделать так, чтобы остальные забыли тоже. До конца жизни мои мать и сестра предавали забвению лицо Ястанира: поэтому не осталось ни одного портрета.

Мечтатель замолчал. Кристо до чертиков хотелось знать, что же было дальше и как Экстер очутился директором (или директорами?) артефактория, но Витязь, кажется, понял, что уж слишком углубился в свои воспоминания. Его бледность разбавил слабый румянец.

— Извини. Вернемся к тому, что есть. Как понимаешь, долгое время… бесконечно долгое время мне удавалось не проявлять свои способности. Сейчас же ситуация такова, что, если я останусь в стороне — это будет непростительно. Витязю придется появиться уже в ближайшее время, но… Тамариск погиб. У меня больше нет оруженосца.

Кристо открыл рот, чтобы поинтересоваться, в чем проблема? Тут рядом, знаете ли, Пятый Паж обретается, да и любой воин в Целестии от радости, небось, выше радуги сиганёт, если ему…

— Ты можешь отказаться, — тихо выговорил Мечтатель, и Кристо открыл рот еще шире.

Экспериментаторы, наверное, опять чудят. Он точно попал под очередной их артефакт для работы с сознанием. Или Экстер попал, ситуацию это не меняет.

— Так ведь, — отчаянно сказал Кристо, — Нольдиус мог бы, или кто-нибудь, у кого с магией лучше. Да во всей Целестии…

Он подавился воздухом и замолк, только руками продолжал размахивать, пока не нашел еще аргумент:

— Вы ж знаете, что у меня уровень…

— Я знаю о твоем уровне, — негромко подтвердил Экстер. — В конце концов, кроме тебя, у меня не было учеников.

Кристо сообразил, что речь идет об индивидуальном ученичестве, и его желание спорить как-то потухло.

Витязь подвинул к нему Рукоять и спросил просто:

— Может быть, возьмешь ее? У меня она вызывает слишком тяжелые воспоминания, — Кристо испуганно вытянул руку и протестующе булькнул, и Экстер уточнил устало: — Кристо, для меня она не представляет ценности. Я могу создать полный клинок, если очень понадобится. А тебе она может пригодиться в рейдах. Впрочем, даже если ты ее где-нибудь потеряешь — я не расстроюсь.

Сказал — потеряешь! Кристо опасливо протянул руку и потрогал святыню. Было дело, он касался её раньше — хорошо, Гробовщик не увидел, голову б отгрыз за такое кощунство. Она и сейчас была такой же — тепловатой, будто от чьей-то ладони. Печальной, древней и… сильной.

— Это все, о чем я хотел поговорить, — признался тот рассеянно. — Впрочем, если у тебя есть какие-то вопросы…