Немёртвый камень - [17]

— Магистрат полным составом соберется через час, — почти мгновенно отозвался Магистр. — Вы понимаете, что ваше положение — довольно серьезно, а наше — крайне щекотливо. Мои собратья, разумеется, осознают ваши заслуги, однако… им претят собственные ошибки.

— Вроде того, что они договорились с Холдоном и открыли ему путь на школу?

Магистр не отвёл взгляда.

— Вроде этого. И теперь, в свете возвращения Витязя… вы становитесь просто опасным. Как тот, кто практически получил дважды статус героя, и поддерживает не Магистрат, а Ястанира — думаю, вы это показали достаточно ярко… знаете, во время той инспекции. И Правого Боя.

Макс пожал плечами — мол, не спорю. Аметистиат тяжко вздохнул.

— Будь вы чуть лояльнее по отношению к Семицветнику — возможно, собратья были бы настроены к вам чуть лучше. Теперь же, когда вернулся Витязь…

— Они что же, полагают, что я помогу Экстеру устроить небольшую местную революцию?

— Зная ваши способности, Февраль… и зная, как к вам относятся военные… Магистры как минимум считают, что давать вам статус героя во второй раз — чревато непредсказуемыми последствиями. К тому же, народные волнения из-за иглеца. Право слово, мои собратья готовы обвинить вас и не только в этом.

Уголок губ Макса дернулся, но Ковальски сумел сдержать ухмылку.

— Собрат синего цвета требует моего четвертования, а?

Фиолетовый на миг возвел глаза к потолку.

— Рубиниат тоже не благоволит к вам. Не думаю, что они вторично осмелятся на смертельный приговор… однако хочу сказать, что я в любом случае выступлю на вашей стороне.

— Забавно, не припомню, чтобы раньше вы ко мне благоволили.

Это было правдой не до конца: Максу и Фиолетовому Магистру попросту не приходилось встречаться наедине.

— Тот день, три тысячи лет назад, — голос Магистра стал тише: теперь он почти шелестел. — Я был там. Паж второго короля, я получил куда меньше сил, чем любезная Фелла. А причина… первую половину Великой Крови я был парализован ужасом, сражаться по-настоящему начал лишь потом, когда Витязь и первые ряды наших войск ушли вперед… Этот ужас в моем сердце был порожден Холдоном, и бывает, я до сих пор его вспоминаю. То, с чем вы столкнулись… то, против чего выстояли… Я знаю об этом лучше иных. Поверьте, я постараюсь сделать всё, что смогу, для вашего освобождения. Однако ваше пребывание в Целестии…

— Знаю.

Аметистиат мерно расхаживал взад-вперед, потирая бородку.

— Я был тем, кто отыскал того юношу, Гиацинта… И, что бы ни говорили, до сих пор верю, что он, а не вы — Оплот Одонара. Увы, Макс. Вы исполнили пророчество иначе, но лишь одно пророчество. Знамения не лгали, и не лгала Майра Нарекательница. Можете ли вы возразить? Сказать, что смогли бы вернуть истинную жизнь Лорелее? Может быть, ваши внутренния ощущения говорят, что вы — именно тот, кто…

Макс качнул головой. Вспомнилось: темные своды тоннеля перед комнатами, перепуганное лицо богини, она делает шаг навстречу… «Кончено, Лори. Кончено».

— Я собирался уйти. До того, как… заварилась каша с Холдоном.

— Так что если я смогу заменить ваш приговор высылкой из Целестии…

— Я здесь не задержусь.

Фиолетовый Магистр хотел было выпустить на волю облегчённый вздох.

— Но, — добавил Ковальски, и Магистр задержал выдох, — у меня к вам что-то вроде просьбы.

— Да-да?

— Во внешнем мире на меня охотится бывший шеф. Ягамото… неважно, вы всё равно не в курсе.

— Отчего же. Я осведомлён о том артемагическом тайнике. Уникальный случай, когда человек из внешнего мира связан с контрабандистами. Думаю, рано или поздно он будет нейтрализован силами Одонара, но, если вы беспокоитесь, мы могли бы…

— Я не о том. Ягамото не единственный, с кем я ссорился, а во внешнем мире есть, где скрыться. Только вот мне будет трудновато соблюдать осторожность, если… моя голова останется забитой Целестией, Одонаром и, — он сглотнул, — моими знакомыми оттуда.

Магистр чуть сдвинул брови, а взгляд у него стал еще острее, чем был до того.

— Другими словами, вы не желаете вспоминать о Целестии? Хотите, чтобы мы подарили вам забвение?

Макс замешкался с ответом, и Аметистиат заметил это замешательство.

— Или, может быть, вы хотели бы помнить, но не думать об этом?

— А есть варианты?

Магистр в изящном жесте взметнул пальцы, унизанные перстнями с фиолетовыми камнями.

— Мы называем это «холодная память». Это некоторый род заклятия. Полагаю, оно как раз подходит для вас: я слышал, что вы, как бездник, мало поддаётесь… магии, направленной на внушение. Здесь же память останется при вас, но словно подернется дымкой инея: она не будет вызывать отклика в сердце. Ни боли, ни сожаления об утраченном: словно вы помните очень долгий сон…

— Поэтично, — выдавил Макс. — Да, кажется, то, что нужно. Для моего случая.

Просто оказаться за унизанным инеем стеклом. Чтобы ничего не звало вернуться. Просто стать прежним. Сбежать в свою жизнь от этой — не-своей, для которой он не приспособлен.

И всё. К чертям. Безвозвратно.

— Вы поступаете очень мудро, Февраль, — улыбка на лице Фиолетового выглядела туманной и таинственной. — Жаль, что мои собратья не разделяют моего мнения о вас. Знаете, вы для них как соринка в глазу. Человек, не вовремя попавший не в то место, и прискорбно, что именно в Целестию. Иногда я даже устаю доказывать им, что, если бы этого человека не было — все могло бы быть гораздо страшнее. Я обещаю, что сделаю всё, чтобы… что еще? — он недовольно обернулся к открывшейся двери, набрасывая на голову капюшон. — Кажется, я просил не беспокоить? Чтобы справиться с одним человеком, Магистру не нужна охрана.