Немецкие шванки и народные книги XVI века - [201]
62
Как доктор Фауст, в то время когда оставался у него всего один месяц срока, почувствовал себя плохо, так что все сокрушался и вздыхал о своем дьявольском житье
Срок для Фауста приближался быстро, как на песочных часах. Оставался впереди один только месяц, и с ним приходили к концу те двадцать четыре года, за которые он душою и телом предался черту, как было рассказано выше. Тут впервые почувствовал Фауст робость, и было ему как пойманному убийце или разбойнику, который, сидя в тюрьме, услышал свой приговор, и ждет его теперь смертная казнь. Он был в страхе, рыдал и разговаривал сам с собой, размахивая руками, охал и вздыхал, худел, редко или совсем не показывался людям на глаза, а духа своего не хотел видеть и терпеть у себя.
63
Жалоба доктора Фауста на то, что он должен умереть в свои цветущие дни и молодые годы
Эта печаль побудила доктора Фауста записать свои сетования, для того чтобы не позабыть их. Вот одна из записанных им жалоб:
«Ах, Фауст, отчаянная ты и недостойная душа! Ибо ты соблазнился обществом тех, кто осуждены на адское пламя, когда ты прекрасно мог снискать блаженство, которое ты теперь утратил. Ах, рассудок мой и свободная воля, зачем упрекаете вы мое тело, которому уготовано похищение жизни! Ах вы, мои руки, ноги, и ты, еще здоровое тело, рассудок и душа, плачьте обо мне, ибо, обладая вами, я мог вами пренебречь или о вас позаботиться, а совершенствуя, я радовал бы вас! Ах, любовь и ненависть, почему вы одновременно в меня вселились, раз я должен из-за вас терпеть теперь такую муку? Ах, милосердие и отмщение, по какой причине уготовили вы мне такое возмездие и срам? О жестокость и сострадание, на то ли создан я человеком, чтобы терпеть наказание, которое я сам себе уготовил? Ах, ах, несчастный, есть ли еще что-нибудь на свете, что не поднялось бы на меня?
Ах, мои жалобы ничему не помогут».
64
Еще одна жалоба доктора Фауста
«Ах, ах, ах, я несчастный человек! О горький, злосчастный Фауст, ты причтен к лику осужденных, где тебя ожидают неимоверные смертные муки, куда более ужасные, чем все, что пришлось когда-либо вытерпеть страдающему существу! Увы, увы, мой рассудок, задор, дерзость и своеволие! О, проклятая, неверная жизнь! О ты, слепой и неосторожный, ибо тело и душу свою ты лишил зрения, и теперь они не видят! О, быстротечное наслаждение, в какие тягости вовлекло ты меня, затемнив и ослепив мои очи! Увы, мой слабый дух, моя омраченная душа, какой ждет тебя приговор? О, прискорбное бедствие, о, обманутая надежда, кто помышлял о тебе? О, горькое горе, беда бедучая! Увы и ах! Кто спасет меня? Где мне укрыться? Куда заползти мне? Куда бежать? Вижу: куда ни подамся — я пойман».
Тут бедный Фауст так опечалился, что не мог более говорить.
65
Как злой дух донимал опечаленного Фауста насмешливыми речами и диковинными присказками
Услышав эти жалобы, явился Фаусту его дух Мефостофиль, приступил к нему и сказал: «Было тебе из Святого писания известно, что ты должен поклоняться единому только Богу, служить ему и рядом с ним не иметь других богов, ни одесную его, ни ошую, а ты этого не сделал, но испытывал своего Бога, отрекся, отступился от него и нам прозакладывал свою душу и тело; потому и должен ты теперь предъявить свой заклад.
Заметь же мои стихи:
Потому-то, мой Фауст, не годится с чертями и с большими господами вишни есть: они плюют тебе кости прямо в лицо, как ты теперь видишь. По этой причине стоило бы тебе быть отсюдова за тридевять земель, только твоя упрямая лошадка сбросила тебя, ты презрел дар, которым тебя взыскал Господь, не удовольствовался им, но зазвал к себе черта. Двадцать четыре года тому назад ты думал — все золото, что блестит, что тебе черт наговаривает. Вот черт и привязал бубенчик коту на шею.
Подумай, каким прекрасным ты был твореньем! Но сорви розу — она увянет. Кто тебя хлебом кормит, тому ты и подпеваешь. Дождись только Страстной пятницы, там и Пасха сама придет. Что ты накликал, не вдруг пришло — а ведь жареная колбаса о двух концах. Плохо с чертом идти через лед. Плохо ты начал, дурное начало — дурной конец. Наигралась кошка с мышью. Как аукнется, так и откликнется. Покуда половник новехонек, мешает им повар в котле, а как состарится — нагадит в него, вот и вся недолга. Не так ли и тебе пришлось, мой Фауст? Раньше был ты у черта новым половником, а нынче он тобой брезгует. Базар цену скажет и всякого торговать научит. Снабдил тебя Бог припасами, а тебе их мало показалось.
И еще, Фауст, велика была твоя дерзость, во всех твоих делах и поступках был ты другом черту, так теперь будь готов: ибо Господь — наш владыка, а черт только поп или монах. Хотел, чтобы только о тебе говорили, — дураков надо учить дубиной. А спесь да чванство к добру не ведут: кто многого алчет, мало получит. Любишь кататься, люби и саночки возить. Пусть же моя проповедь и поучение дойдут до твоей совести, хоть она и совсем у тебя потерялась. Не пристало тебе так доверяться дьяволу, коль скоро он Господу пересмешник, лжец и разбойник. Надо бы тебе умнее быть. За смехом идут слезы. Конец человеку приходит скоро, а учить его надо долго. Хочешь взять черта на постой — нужно прежде самому хозяину ума набраться. Сафьяновые башмаки надел и думаешь, что мастер плясать? Почитал бы ты Господа за те дары, что он тебе дал, не пришлось бы тебе плясать в этом хороводе и не поверил бы ты черту так поспешно: кто легко верит, того и обманут. А теперь дьявол утрется да и пойдет — проиграл ты заклад, а прозакладывал свою кровь. Должны тебе снять голову, а ты думаешь в одно ухо впустить — в другое выпустить».
