Немецкая карта: Тайная игра секретных служб: Бывший глава Службы военной контрразведки рассказывает. - [16]

Однако, как часто бывает в армии, все вдруг в один момент перевернулось на сто восемьдесят градусов. Накануне фактического окончания курсов прежнее мое назначение отменили и направили меня в натовский штаб планирования Центральной группы армий в Центральной Европе (CENTAG). Я покорно упаковал свой армейский ранец и спустя пару дней отрапортовал моему американскому главнокомандующему в Мангейме о своем прибытии. Там мне вменили в обязанность выполнение функций, впервые введенных специально для немецкого офицера генерального штаба, а именно «начальника отделения по составлению планов применения ядерного оружия». То есть мне предстояло заниматься ядерным планированием в рамках оперативного отдела G3. К сожалению, к выполнению этой задачи нас, начинающих офицеров генерального штаба, в предметном отношении не готовили. Иными словами, я ступил на военную целину.

Это означало, что тогда, при моем вступлении в должность, я не имел в своем распоряжении никакой письменной корреспонденции и документов, которыми можно было бы руководствоваться или на которые можно было бы опираться при разработке нового направления в армии. Поставить вопрос о предоставлении таких документов я не мог. Ситуация осложнялась для меня проблемами с английским языком, которым в ту пору я, обычный войсковой офицер, владел не в той степени, какая была необходима для работы в международном органе управления.

Военное планирование ядерных операций

Вообще жизнь в штаб-квартире Центральной группы армий в Центральной Европе (CENTAG) была очень приятной. Служба начиналась утром в девять часов за двумя стальными дверьми, через которые не мог пройти ни один человек, который не был бы многократно проверен на его надежность или способность проявить себя в качестве профессионального «медвежатника». Обязательным условием для работы в оперативном зале был допуск к объектам и документам НАТО высшей степени секретности с добавлением определения «атомная»; более высокой степени не существовало.

В течение продолжительного времени молодой офицер мог бы жить здесь, не будучи по-настоящему занятым. На мои вопросы, чем, собственно, придется мне здесь заниматься — ведь мне хотелось наконец-то приступить к работе, — мне в утешение сообщили, что сначала надо проштудировать устав. Изучение устава длилось, пожалуй, добрых два месяца, потом я попросил позволить мне наконец «приступить к службе». И мне действительно стали давать поручения. Оказалось, что меня вполне можно занять и более серьезными, чем прежде, делами. Мне вменили в обязанность в дальнейшем готовить доклады о ядерном планировании на основе выданных мне документов и позволили их потом самому представлять. Сначала руководителю группы (секции), а потом начальнику 3–го отдела, наконец начальнику штаба и в конечном итоге даже главнокомандующему. Поскольку я могу довольно хорошо рисовать, то я сопровождал свои доклады множеством красочных слайдов, которые с помощью проектора проецировались на экран. В ту пору и в НАТО техническое оснащение было не столь хорошим, как сейчас, когда почти каждый рядовой пехотинец носит на груди свой личный компьютер. Так обнаружились мои немалые способности к рисованию, как в свое время под Варшавой, и они действительно стали использоваться. С той поры началась настоящая штабная работа.

Всем, вероятно, понятно, что здесь не стоит ждать откровений о способах использования атомного оружия Североатлантическим союзом, хотя такого рода сведения, несомненно, весьма заинтересовали бы многих читателей, прежде всего экспертов зарубежных служб разведки или контрразведки. Тому, кто ожидает прочесть здесь что-нибудь подобное, придется, к сожалению, испытать разочарование, во всяком случае, относительное. Здесь не упоминается ни о чем таком, что должно оставаться закрытым в целях обеспечения безопасности нашей страны. Несмотря на это, нечто поучительное заинтересованные лица тем не менее все-таки узнают. Я же как хронист обязан проявлять здесь совершенно особенную сдержанность, что в конце концов, видимо, абсолютно понятно любому.

В штаб-квартире я постепенно научился разбираться в планировании и вместе с тем проникся чувством тревоги. Потому что одновременно с углублением знаний росло и понимание того, как может выглядеть Европа после будущей войны, если она действительно, как это, собственно, и должно было быть спланировано в соответствии с моей задачей, будет вестись с использованием атомного оружия; причем итоговая картина, в сущности, будет той же самой и в том случае, если оно будет использовано НАТО лишь при строго определенных условиях и существенных ограничениях, например, при максимальных усилиях по сохранению гражданского населения. Нисколько не утешало сознание того, что при этом далеко на Востоке, на краю нашего континента, была бы тотально поражена территория противника. Радиоактивные облака наверняка отнесло бы далеко на запад, насколько далеко и в каком направлении — это уж зависело бы от воли ветра. Но они, конечно же, достигли бы тогдашней ЧССР, Австрии и Германии и даже, по-видимому, восточной части Франции. При виде географических карт на стене меня охватывала дрожь.