Немцы в России. Мятежный род Баллодов между немцами, евреями и русскими - [14]

Ю. Ф. Самарин о сути гернгутерства

Рассуждения Ю. Ф. Самарина о сути гернгутерства[14] поможет читателю войти в духовный мир крестьян, подскажет мысль о том, что за переходом в православие стоял не только земельный вопрос, что для нас, выросших в эпоху советского атеизма, кажется первейшим и бесспорным.

Покуда лютеранская церковь «погружена была в мертвый сон», братчики, как богемских братьев называет Юрий Федорович, оживили в народе религиозный смысл и благочестие. К ним пристала лучшая часть поселян, самые богатые и способные, сравнительно с другими наиболее развитые нравственно, в том числе большинство должностных крестьян, как то: судьи, нарядчики, смотрители, учителя и церковные старосты. Это отпадение от веры лучших более всего оскорбляло самолюбие пасторов. Благодаря составу общин они получили в Лифляндии исключительно местный характер, вовсе им чуждый в других землях, именно характер национального, полурелигиозного, полусоциального учреждения, к которому народ привязался всею душою, признавая его вполне своим, – характер, которого не имело и не имеет официально господствующее лютеранство. Иными словами: в среде провинциальной церкви образовалась в первый раз действительно народная церковь, и чем быстрее росла и крепла последняя, тем ощутимее падала и разлагалась первая.

Сплетенная гернгутерскими диаконами сеть социальнорелигиозных учреждений раскинулась по всей Лифляндии; около 1819 года насчитывалось до 144 общин и более 30 тысяч членов, в том числе начальствующих: немцев, прибывших из-за границы, 44, а туземцев 1000; впоследствии число общин возросло до 250, а число членов – до 50 тысяч. Лютеранской церкви угрожала видимая опасность опустеть вконец и превратиться в ненужный сосуд, лишенный всякого содержания. Правда, гернгутеры не напрашивались на явный с нею разрыв и оказывали ее служителям внешнее уважение, но это происходило от полного к ним пренебрежения. Гернгутеры отбили у церкви ее народ и отняли у народа его церковь. Не только в кругу общин, но и в массе сельского народонаселения, не вошедшего в их состав, укоренилось убеждение, что общины стоят бесконечно выше церкви, что церковь многого не имеет, что, между прочим, ей недостает благодати, которой она потому не может и передавать своим членам, что служители ее не более как своего рода чиновники и что вообще духовное просвещение и забота о душах – вовсе не их дело. Едва ли когда-нибудь какой-либо церкви доводилось признаваться в более полном сознании своей немощи.

Понятно, что в таком положении простое чувство самосохранения должно было, наконец, вызвать лютеранское духовенство на решительную борьбу. Вникнув в свое незавидное положение, оно прежде всего нашло нужным подкрепить себя полицейскими средствами.

Все это Ю. Ф. Самариным извлечено из книги доктора Теодора Гарнака[15]. Автор долго жил в Лифляндии, занимал довольно видное место в тамошней иерархии, принимал живое участие в ее борьбе с гернгутерами, принадлежал к числу самых строгих и последовательных их противников, наконец, написал свою книгу по поручению особой комиссии, учрежденной Лифляндским провинциальным синодом в 1852 году, и, следовательно, пользовался всеми местными материалами. Надобно прибавить, что суждения автора о гернгутерстве как учении свидетельствуют о глубоком понимании сущности христианства и что, сравнительно с другими изданиями балтийского происхождения, труд его отличается редкой добросовестностью в изложении фактов. Видно искреннее желание быть беспристрастным, выдержанное настолько, насколько это вообще возможно в сочинении, издаваемом с целью явно полемической и в защиту дела, далеко не безусловно правого. Автор сумел даже уберечься от воинственных заявлений против России и православия.

По мнению Самарина, деятельность гернгутеров напоминает раннее христианство. Он пишет:

«Как все сектанты, в разные времена мечтавшие о восстановлении будто бы исчезнувшей с лица земли апостольской церкви, гернгутеры рабски подражают своему идеалу, воспроизводя в своем кругу преимущественно те случайные формы общения, которые в частном и общественном быту апостолов обуславливались тогдашнею историческою обстановкою горсти христиан, затопленных иудейством и язычеством. У них бывают разного рода собрания, так называемые часы (Stunden), частью открытые для всех, частью более тесные, доступные одним избранным. Эти собрания посвящаются чтению, молитве, пению, назидательным беседам, обсуждению разных предметов, касающихся нужд и польз отдельных лиц или всего общества, принятию новых членов, исключению недостойных, нравственному исправлению сомневающихся или падающих, даже совершению таинств: крещения, приобщения к полугласной исповеди с омовением ног. К вопросам собственно догматического свойства гернгутеры вообще относятся безразлично».

Религия как мировоззренческая матрица народа (по Кара-Мурзе)

Массовый переход латышей в «русскую» веру, стихийная, неорганизованная смена религий – это является уникальным событием не только в российской, но и в мировой культуре. Как нам его оценить? Были ли тут только потаенные мысли о материальных благах, о приобретении «клочка земли», что являлось в то время самым главным для сельского жителя? Я и сам лично, воспитанный на марксизме и атеизме, не могу отрешиться от мысли, что мой прадед, родом из глубинки Лифляндии, переходя в православие против воли барона и пастора, вряд ли был движим одним религиозным чувством. Вообще нашему поколению, далекому от религиозного воспитания, трудно говорить о душевных мотивах. Правда, наука и религия – это две родственные сферы, трудно сочетающиеся. Скорее, вера в познаваемость мира и есть религия ученого.