Немцы в Катыни. Документы о расстреле польских военнопленных осенью 1941 года - [2]

* * *

13 апреля 1943 года «Радио Берлина» передало сообщение «из Смоленска», в соответствии с которым оккупационные власти были якобы извещены местными жителями о существовании «мест массовых казней», где похоронены 10 тысяч польских офицеров, ставших жертвами ГПУ. 15 апреля Совинформбюро откликнулось на это сообщение заявлением «Гнусное измышление немецко-фашистских палачей», в котором, в частности, говорилось: «Немецко-фашистские сообщения по этому поводу не оставляют никакого сомнения в трагической судьбе бывших польских военнопленных, находившихся в 1941 году в районах западнее Смоленска на строительных работах и попавших вместе с многими советскими людьми, жителями Смоленской области, в руки немецко-фашистских палачей летом 1941 года, после отхода советских войск из района Смоленска»[2].

Однако на следующий день было опубликовано коммюнике министра обороны Польши (эмигрантского правительства в Лондоне) М. Кукеля в связи с германским заявлением об обнаружении массовых захоронений польских офицеров в Катыни, требовавшего, в связи с «обильной и детальной германской информацией касательно обнаружения тел многих тысяч польских офицеров под Смоленском и категоричным утверждением, что они были убиты советскими властями весной 1940 г.», проведения расследования на месте «компетентным международным органом, таким, как Международный Красный Крест» (См. Документ № 2). Обращение в МКК было рассмотрено и утверждено на заседании польского правительства 17 апреля.

Лондонские поляки не могли не понимать реальную цену «компетентности» любых расследований Красного Креста под контролем немцев. Почему-то до тех пор МКК не интересовало не только массовое истребление гитлеровцами советских военнопленных и гражданского населения, но и тех же поляков. Упоминание об этих преступлениях, о которых знали, но отчего-то не призывали срочно расследовать, в очередном польском обращении (См. Документ № 3) выглядит как насмешка над МКК, на авторитет и компетентность которого вдруг решили положиться премьер В. Сикорский со товарищи.

Если же учесть, что согласно отчету технической комиссии Польского Красного Креста, ее представители 15 апреля 1943 года уже находились в Катынском лесу, факт согласованного поведения немецкой и польской сторон отрицать, мягко говоря, трудно.

Двуличная позиция польских «союзников» по отношению к Москве послужила поводом к появлению в «Правде» передовицы «Польские сотрудники Гитлера», в которой не только разоблачались неуклюжие немецкие измышления относительно еврейских «комиссаров» Льва Рыбака, Авраама Борисовича, Павла Броднинского и Хаима Финберга из «Смоленского отделения ГПУ», но и прямым текстом заявлялось, что «в свете этих фактов обращение польского министерства национальной обороны к Международному Красному Кресту не может расцениваться иначе, как прямая и явная помощь гитлеровским провокаторам в деле фабрикации подлых фальшивок. У всех здравомыслящих людей и особенно у тех, кто на себе испытал кошмар гитлеровской тирании, такого рода фальшивки могут вызвать только отвращение»[4].

Если Москву поведение поляков глубоко возмутило, то официальный Лондон сподвигло на активные дипломатические шаги. «Мы, конечно, будем энергично противиться какому- либо "расследованию" Международным Красным Крестом или каким-либо другим органом на любой территории, находящейся под властью немцев, - писал Черчилль Сталину 24 апреля. - Подобное расследование было бы обманом, а его выводы были бы получены путем запугивания. Г-н Иден сегодня встречается с Сикорским и будет с возможно большей настойчивостью просить его отказаться от всякой моральной поддержки какого- либо расследования под покровительством нацистов. Мы также никогда не одобрили бы каких-либо переговоров с немцами или какого-либо рода контакта с ними, и мы будем настаивать на этом перед нашими польскими союзниками». При этом британский премьер счел необходимым коснуться и подоплеки такой позиции Сикорского. «Его положение весьма трудное, - писал Черчилль. - Будучи далеким от прогерманских настроений или от сговора с немцами, он находится под угрозой свержения его поляками, которые считают, что он недостаточно защищал свой народ от Советов. Если он уйдет, мы получим кого-либо похуже»[5] (так в итоге и вышло: получили Миколайчика).

Обнародование секретных документов из архива Службы внешней разведки подтверждает опасения Черчилля и ставит под сомнение искренность если не самого Сикорского, то, во всяком случае, ряда ключевых фигур из его окружения. Летом и осенью 1943 года в Москве получили данные о том, что разведка польского правительства в Лондоне заинтересована в гитлеровских материалах по Катыни, рассматривая их получение в качестве одной из целей установления связи с немцами. В частности, по сведениям, полученным англичанами, польский резидент в Лиссабоне Я. Ковалевский (в немецких разработках значившийся как «Отто») «реагировал положительно на подходы немцев», предполагавших завербовать его на антикоммунистической почве, и стремился получить данные о Катыни для изучения в Лондоне