Неман! Неман! Я — Дунай! - [39]

Гальмаков засмеялся, взял со стола стакан, налил до половины:

— Пейте, вы же промокли до нитки…

Покончив со своей порцией, он протянул мне еще четверть стакана водки:

— Разотрите ноги, а то и ревматизм схватить недолго.

— В детстве уже переболел.

— Ну, это не скарлатина, иногда повторяется, — усмехнулся Гальмаков. — А теперь насчет второго предложения. По дороге вы мне говорили о необходимости увеличить число телеграфных каналов. По-моему, прокладывать дополнительные кабели под водой — это муть. Во всяком случае, полумера. Надо построить через Днепр постоянную линию.

Я даже присвистнул.

— Не пугайтесь, товарищ полковник. У меня в этом деле есть небольшой опыт. Потребуется только помощь саперов.

— За саперами дело не станет. С начальником инженерных войск я договорюсь.

— Вот и отлично.

— Сколько нужно саперов — отделение, два?..

— Достаточно будет одного, ну и еще две-три лодки…

— Хорошо. Берите роту Тимашева и завтра же приступайте.

Вернулся Тимашев. Принес жестяной чайник, обросший густой копотью, и две пары сухих портянок.

Я подивился, как внимательно умеет слушать Гальмаков и как догадлив Тимашев.

Через несколько дней с помощью саперов под руководством подполковника Гальмакова в четырехстах метрах южнее понтонного моста рота Тимашева построила на сваях постоянную линию с семью нормальными пролетами, емкостью в шесть проводов. Линия хотя и находилась под воздействием артиллерийского огня противника, однако работала весьма устойчиво. Кабельные переходы через Днепр стали теперь резервными и частично использовались для телефонной связи.

8

Во второй половине ноября армия получила дополнительный участок южнее Обухова, где в ее состав вошел 47-й стрелковый корпус. С этого времени мы занимали два обособленных боевых участка: на южных подступах к Киеву и букринский плацдарм.

28 декабря армия перешла в наступление на обоих участках, и к 9 января 1944 года войска, действовавшие из района Киева и на букринском плацдарме, соединились.

В этой операции особенно трудно было обеспечивать связь с 309-й стрелковой дивизией, успешно наступавшей левее 206-й дивизии. Находившемуся на ВПУ подполковнику Дудыкину я приказал все внимание обратить на поддержку связи с 309-й дивизией и при необходимости усилить начальника направления за счет средств 206-й.

Вначале все шло хорошо. Но через несколько дней мы потеряли проводную связь с 309-й дивизией и полностью израсходовали запас кабельно-шестовых средств.

— Плохо дело, Андрей Федотович, — сказал я, выслушав Дудыкина. — Вы предупредили начальника связи дивизии?

— Да, попросил его перейти на радио.

— Вот что. Дивизия продвинулась уже далеко. Снимайте линию, она больше не нужна. Высвобожденные средства направляйте ко мне.

Два-три дня связь с дивизией поддерживалась только по радио. Затем и она прекратилась. Ранним утром звонит генерал Лукьянченко:

— Товарищ Агафонов, связались с 309-й?

— Нет, товарищ генерал.

— А вы что думаете, командир дивизии будет дожидаться, когда вы подадите ему конец провода? Идите с начальником оперативного отдела на радиостанцию и разыскивайте дивизию во 2-м Украинском фронте.

Придя на радиостанцию, мы с полковником Петровым быстро связались с правофланговой армией 2-го Украинского фронта и узнали, что наша «пропавшая» дивизия находится в их полосе.

* * *

Повалил снег, начались метели, а наша армия продолжала наступать с переменным успехом в южном и юго-восточном направлениях, имея в основном продвижение на правом фланге.

В этих боях мы едва не потеряли армейский узел связи.

Командный пункт 47-го стрелкового корпуса находился в местечке Виноград. В тот же район намечался переход и штаба армии. Радиосвязь корпуса с дивизиями и со штабом армии работала весьма неустойчиво. Чтобы выяснить причины неполадок и оказать помощь, я выслал в штаб корпуса инженер-капитана Бориса Александровича Комарова.

Обстановка в корпусе сложилась тяжелая: одна из его дивизий вела бои в окружении. Комарову не раз приходилось самому брать ключ. И только благодаря его настойчивости и находчивости радиосвязь с дивизиями была налажена, а штаб армии смог поддерживать ее с корпусом.

ННСом[4] к корпусу был командир взвода 534-й кабельно-шестовой роты лейтенант Гринюк, очень расторопный и находчивый офицер.

Получив задачу подготовить связь для штаба армии в местечке Виноград, я приказал своему заместителю подполковнику Роману Семеновичу Павлину следовать с колонной подразделений полка связи, а сам выехал вперед.

У меня существовало правило: куда бы ни ехал, как бы ни спешил, всегда заезжал на контрольно-телефонные посты, чтобы проверить их работу, поговорить с людьми, услышать боевые новости. Кто, как не связисты, раньше всех узнавал об изменении обстановки! Не отступил от этого правила и в тот раз. Не доезжая нескольких километров до местечка Виноград, я остановил машину и направился на контрольно-телефонный пост.

Только открыл дверь дома, навстречу начальник поста:

— Товарищ полковник! Вас срочно просит к телефону наш командир взвода.

Подхожу к телефону, беру трубку:

— Что случилось, товарищ Гринюк?

— В Виноград ворвались немецкие танки. На окраине идет перестрелка. Штаб корпуса еле успел погрузиться на машины и выехать… Мой обоз подготовлен. Буду следовать по другой дороге. Линию придется бросить. Товарищ полковник, танки выходят в вашем направлении.