Нэлли - [70]
Отлогие песчаные берега южной части полуострова изрезаны множеством маленьких бухт. Разбросанные вдоль побережья вечно зеленые острова представляют природную дамбу, о которую разбиваются гигантские валы прибоя. Между островками по глади зеркальных вод словно горделивые лебеди скользят джонки.
На берегу бухты Овари, в пяти километрах от Ямадо — главного города провинции Айсэ, конечного пункта железной дороги, приютилось селение Тобо. Селение утопает в густой зелени садов. Строений не видно. Только блестит черепица крыш, да кое-где высоко поднимаются тори[27]. С давних пор бухта Овари славилась особого рода мелкими устрицами. Они не только употреблялись в пищу, но ценились потому, что в их раковинах находили жемчуг.
Сбором жемчуженосных устриц занимались исключительно женщины поселка Тобо. За раковинами нередко приходилось спускаться на глубину до тринадцати метров. Мужчины не выдерживали такой тяжелой работы и, уступив ее женам и дочерям, занялись рыболовством. Жемчуг, вылавливаемый в бухте Овари, был мелок и малоценен. Его скупали для вышивок только китайцы. Европейцы и американцы никогда не заглядывали в этот забытый уголок Японии.
Полуостров Ямато считается колыбелью населения страны Восходящего Солнца. Его горные племена ведут свой род от первых завоевателей японских островов. Кто были эти завоеватели, достоверно не известно.
Но вот лет двадцать назад о полуострове Ямато заговорил весь промышленный мир. На выставке в Париже, в Лондоне и в Нью-Йорке появился необыкновенной величины жемчуг. Родиной его была бухта Овари. Больше всего взволновало западных ювелиров то, что жемчуг этот был искусственно выращенный. Подделкой его назвать было нельзя. По своим качествам он ничем не отличался от настоящего. Японские жемчужины из Овари были живые, полновесные и чрезвычайно ценные.
Утверждали, что тайну выращивания жемчужин открыл японский рыбак Ко-кичи Микимото. Но это не верно. Уже 2000 лет назад искусство выращивать жемчужины было известно китайцам. В 1761 году англичанин Линней привез из Китая этот секрет и тщетно старался продать его в Англии и в Норвегии. Над ним смеялись и в конце концов признали его шарлатаном. Он поехал в Россию, где за 500 червонцев продал свою тайну прибалтийскому купцу Багге.
В старину Россия была очень богата жемчугом. Русские боярыни гордились своими жемчужными монисто. Иностранцы приезжали в Москву покупать отборные жемчужины. В Архангельской, Олонецкой, Новгородской, Псковской, Волынской, Ярославской, Вятской, Казанской, Симбирской и Пермской губерниях водилась, да и сейчас водится, пресноводная жемчужница. Позднее в Восточной Сибири и в Туркестане были также найдены раковины, содержащие жемчуг. В свое время жители этих губерний занимались ловом жемчужниц.
Царское правительство не обращало внимания на развитие жемчужной промышленности. Мало-по-малу она заглохла[28]>[29]. Русское барство стало покупать главным образом индийский жемчуг. В особенности ценился персидский, который вошел в моду, когда на короне персидского шаха появилась самая большая жемчужина в мире.
За последние десятилетия жемчужный промысел в бухте Овари широко развился. Кокичи Микимото культивирует в год три миллиона раковин, из которых каждая сотня в среднем содержит 26 круглых жемчужин стоимостью по 200 долларов. Нет ничего удивительного, что в течение нескольких лет этот рыбак сделался миллионером. Он взял концессию у японского правительства почти на всю бухту Овари. Лишенное лучших рыболовных участков, население разорилось, и волей-неволей рыбаки шли на службу к жемчужному пауку. В конце концов он прибрал к рукам все рыбацкое население бухты. Старики, женщины и дети — все теперь работали на Микимото. А он все шире расставлял свои тенета.
Маленькое селение Тобо превратилось в красивый городок. Появились школы, больницы, электрическое освещение и телефон. Универсальные магазины нового предприятия снабжали тысячную армию рабочих и служащих всем необходимым. Хозяин на этом предприятии неимоверно наживался.
Микимото был человек «либеральных воззрений». Он не посягал на свободу совести рыбацкого населения, широко открыл двери христианским миссионерам и не без задней мысли выстроил на свой счет два христианских храма. За это духовные отцы призывали своих прихожан к почитанию хозяина и повиновению ему как благодетелю.
