Нелепо женское правленье - [21]
— Пэдингтон, — промолвила я все так же автоматически. Скорее прочь, вон из этого города с его удушающими проблемами. Еще не получив последнего удара, я чувствовала себя, как игла компаса, трепещущая между опасным магнетизмом нового, неожиданного Холмса и вызывающим феминизмом Марджери Чайлд. Хватит с меня. Скорее окунуться в спокойную, дышащую постоянством среду, бросающую вызов умственным способностям, где любые всплески страстей вплетены в узор спокойствия и стабильности.
Четыре часа спустя я уже была в Оксфорде и сидела за своим столом в библиотеке Бодли.
ГЛАВА 7
Как дополнительные подтверждения несовершенства женщин… можно привести рассказы о внезапной смерти иных по причине радости, иные из нетерпения лишали себя жизни, иные же горели столь неудержимою похотью, что для удовлетворения таковой предавали неприятелю города свои и страны.
Джон Нокс
Остаток вторника и всю среду я провела за письменным столом. Исследование, первая часть которого аккуратной стопкой ждала меня возле пишущей машинки в Суссексе, посвящалось роли женщины в Талмуде. Стимулом для него послужила оживленная дискуссия (яростная склока, сказала бы я, если бы услышала столь энергичный обмен аргументами вне университетских стен) на замшелую тему «Почему женщины не…» В данном случае — почему женщины столь скромно представлены в иудейских манускриптах. В конце концов спор свелся к вопросу, может ли феминистка быть еврейкой, точнее, еврейка феминисткой.
Я еврейка. Я считаю себя феминисткой. Вопрос этот меня волнует. Через неделю после дискуссии я представила тезисы одному из наставников, который сразу согласился работать со мной и впоследствии издать совместную публикацию. На двадцать восьмое января он запланировал презентацию результатов работы. Событие обещало привлечь внимание научной общественности.
Основное внимание в первой части работы уделялось Берурии, прославившейся в раввинском сообществе I — начала II веков. Именно в этой среде закладывались основы того, что можно назвать «постхрамовым» иудаизмом и впоследствии стало христианством, отколовшейся сектой. Берурия не была раввином, этот титул доступен лишь мужчинам. Однако, будучи великолепно образованной, она пользовалась авторитетом как ученый и наставник, ей отводилась роль судьи в дискуссиях на тему Талмуда. Отец ее, мученик веры, и муж, оба выдающиеся рабби, без сомнения, способствовали авторитету Берурии, но она не просто была отражением их славы. По сохранившимся письменным документам можно судить, насколько выдающейся личностью была и она сама. Вне всякого сомнения, окажись столь блестящий интеллект, острый язык, глубокие знания и всеобъемлющее ощущение Бога объединены в голове мужчины, он мог бы соперничать славою с самим рабби Акивой. Однако, увы, Берурия была всего лишь женщиной и потому воспринимается как загадочная пометка на полях. При всех ее ошеломляющих достижениях она остается лишь исключением, лишний раз подтверждающим, что раввинизм — чисто мужская сфера деятельности. Иному мудрецу последующих поколений нелегко было переносить авторитет Берурии, и через тысячу лет после ее смерти некий Раши осквернил ее память историей о сексуальной распущенности этой замужней женщины, якобы соблазнившей одного из учеников мужа и после этого от стыда покончившей жизнь самоубийством.
Берурия столкнула меня с Писанием и с фемипистическими аспектами Божественного. Писание изобилует образом Бога в виде мужчины. Само это слово в иврите мужского рода, и антропоморфность Божественного толкуется чаще всего антроморфно: от темпераментного юного воина до бородатого джентльмена мудрого обличья, запечатленного Микеланджело Буонаротти на плафоне Сикстинской капеллы.
Феминистическая трактовка, как в пассаже, перевод которого я дала Марджери Чайлд, тоже просматривается, хотя и скрытая редактурой, затемненная переводами. Однако внимательный наблюдатель способен обнаружить ее. Строки из Книги Бытия, которые процитировала Марджери и проповеди, занимали меня три недели подряд в октябре прошлого года. Я тогда разобрала текст па иврите по косточкам, воскресила его заново, перерыла комментарии древних рабби и современных исследователей и воспроизвела со множеством перекрестных ссылок и сносок во второй части своего исследования. Представляете, какая гигантская работа! И через два месяца вдруг услышать, как проповедник-любитель преподносит мою тщательно разработанную гипотезу в качестве чего-то само собою разумеющегося! Пикантно, ничего не скажешь.
С некоторым недовольством я вернулась к тексту на иврите, прочитала его бегло, затем внимательно. Пять минут — и мне ясно, что Марджери была права. Триста часов упорной работы ушло у меня на то, чтобы доказать очевидное. Я «изобрела» колесо. Покачав головой, я рассмеялась, вызвав негодующие взгляды соседей. Затем перевернула страницы и принялась за работу.
Оксфорд во время каникул — уютный, мирный уголок. Я снимала комнаты в домике на севере городка, в основном столовалась у квартирной хозяйки, бывшей преподавательницы Сомервиля, много ходила пешком и ездила на велосипеде. Декабрь выдался мягкий, и я удлинила маршрут — ходила в библиотеку через парки. Более ни на что не отвлекалась и в результате осилила большой объем работы. Все ладилось, заказанные книги прибывали без задержки, перо резво скользило по бумаге, проблемы и загадки разрешались сразу же по возникновении. Питалась я обильно, ела с аппетитом, спала, как невинный агнец.
Еще один кирпичик в здание мировой `шерлокиады`: на этот раз знаменитый сыщик выступает в роли наставника юной Мэри Рассел, которая осваивает под руководством Холмса науку криминалистики и вместе с ним участвует в расследовании преступлений.
Есть мнение, что наш мир — мужской; это в значительной мере верно и для мира Шерлока Холмса. Пожалуй, Холмс и Ватсон — самый известный пример мужской дружбы в литературе, да и большинство персонажей, с которыми им приходится сталкиваться, тоже мужчины — Лестрейд, Мориарти, Моран. Зачастую женщины предпочитают общество друг друга, разделяя тайны, чуждые мужскому миру. Именно об этом идет речь в следующем рассказе, который дарит нам редкую возможность взглянуть на миссис Хадсон с точки зрения другой женщины.
…Пара проезжающих мимо легковушек «Ауди», заметила растерзанный, разорванный в клочья, брошенный грузовик. Осколки битого стекла…
• Наталья Павлищева — признанный мастер исторических детективов, совокупный тираж которых перевалил за миллион экземпляров. • Впервые автор посвятила целую книжную серию легендарному клану Медичи — сильнейшей и богатейшей семье Средневековья, выходцы из которой в разное время становились королевами Франции, римскими папами. • Захватывающие дворцовые игры и интриги дают представление об универсальной модели восхождения человека к Власти, которая не устарела и не утратила актуальности и в наши дни. Из этого подвала под Черной башней не выбраться.
Это яркий, смачный роман с живыми героями, которых ясно видишь, слышишь, любишь или ненавидишь. Он вызывает искренний смех и настоящие слезы сочувствия. Сложный и увлекательный детективный клубок, расплетая который вместе с армянскими сыщиками и не только, читатель многое узнает и сам. Книга написана в Армении и про армян и принадлежит перу известного поэта-переводчика и публициста Лии Аветисян.
Талантливый автор Алексашин написал остросюжетный роман в жанре фэнтези, по которому был снят боевик «Третья стража», побивший все рекорды популярности, в особенности среди молодежи. «Третья стража» и ее герои — чистое воплощение зла, стремящегося завоевать мир, за считанные месяцы сумела завербовать в свои ряды тысячи поклонников-подражателей. Эхо популярности достигло салона «Золотая шпилька», в котором работают женщины, в порядке личной инициативы готовые вести самое запутанное следствие, если события затрагивают их за живое.
Хаш Макгиллен — преданная мать и успешная деловая женщина — всего в жизни добилась сама. Она почти счастлива. Но ее благополучие и покой могут рухнуть в один миг, когда ее сын, бросив колледж, привозит к матери молодую жену — сбежавшую из дома дочь президента, а вслед за ними у них в доме появляется телохранитель и друг президента Ник Якобек. Хаш способна защитить себя и своих близких даже от гнева Первой Леди, но и она не может устоять перед решительным натиском мужественного полковника.
Рассказ занял второе место на конкурсе Рождественского детектива (РД-5) в Детектив-клубе.
Лада Лузина, одна из самых продаваемых писательниц Украины, представляет на суд читателя свой новый роман «Джек-потрошитель с Крещатика» — в традиционном мистическом стиле, где причудливо переплелось киевское время: 80-е годы XIX столетия и день сегодняшний, где ночи полны ужаса, а дни — неожиданных открытий. Писательницей с удивительной точностью передана характерная атмосфера старого Киева — города эстетского, богемного, загадочного, полного тайн. Где по Крещатику, нагоняя страх, бродит свой Джек-потрошитель в поисках новых жертв… Также в данной книге представлены главы из первой полной биографии Вильгельма Котарбинского — от другой известной украинской писательницы Ирины Потаниной.
Москва, XVII век. На торгу обнаруживается тело замерзшего мальчика и при нем — загадочная деревянная книжица, написанная тайными знаками. И снова царским конюхам предстоит распутать опасное дело, в котором подозревают государственную измену.
Простив Виктора Барга, Зинаида Крестовская начинает вести спокойную, почти семейную жизнь. Работа в институте, пусть и нелюбимая, рядом мужчина, за которого она так боролась, – разве этого мало? Но Зина вдруг начинает понимать, что это все не для нее, что ей нужен риск, адреналин. И неожиданно она это получает с избытком. Новое дело, которое Крестовская расследует уже как полноправный сотрудник НКВД, не просто опасно, оно смертельно опасно. Ей предстоит снова столкнуться с секретными разработками НКВД, который, как известно, не останавливался ни перед чем…
…Январь 1942 года. Одесса захвачена немцами и румынами. В городе голод, холод, страх и смерть — не проходит и дня, чтобы кого-нибудь не казнили. Оккупанты свирепствуют — за каждого убитого офицера или солдата они расстреливают десятки мирных одесситов. У Зинаиды Крестовской была возможность эвакуироваться, но она решила остаться в Одессе для подпольной работы, тем более, что ее непосредственным руководителем стал любимый человек — Григорий Бершадов. Однако через какое-то время Зина с ужасом узнает, что не только оккупанты убивают мирных людей — в смертельной схватке сошлись свои, не щадящие никого для достижения своей цели…