Нелепо женское правленье - [14]
— В Оксфорде. Я внештатный преподаватель, исследователь.
— И что вы исследуете?
— Библию. Священные тексты.
— Значит, занимаетесь теологией?
— Теологией и химией.
— Странное сочетание.
— Не слишком странное.
— Вы так считаете?
— Химия исследует физическую Вселенную, теология занимается вопросами духа. Можно проследить методологическое сходство.
Стакан и сигарета забыты. Марджери застыла, прислушивается к себе, словно бы советуется с каким-то внутренним голосом.
— Угу… — Похоже, это относится не к последней сказанной мною фразе. — Начинаю понимать. Вас интересует моя трактовка создания женщины. Как бы интерпретировали эту историю вы?
— Весьма схожим образом, хотя, полагаю, мы пришли к одинаковому результату разными путями.
— О средствах можно забыть, если цель достигнута и результат тот же. — Тут хозяйка вспомнила о сигарете и стряхнула с ее кончика наросшую палочку пепла.
— Не согласна. — Она подняла голову, привлеченная скорее моим тоном. Разумеется, Марджери Чайлд не знала, насколько строго, насколько нетерпимо я отношусь к методологической неряшливости. Отсутствие системы в подходе к тексту, с моей точки зрения, менее простительно, нежели намеренная фальсификация результатов анализа, как в богословии, так и в химии. Я улыбнулась, чтобы смягчить впечатление от возражения, и попыталась объяснить: — Интерпретация Библии без специальной подготовки напоминает поиск адреса в большом городе без карты и без знания местного языка. Вы можете выйти к своей цели, но шансы сбиться с пути недопустимо велики. Работая с английским текстом Библии, вы отдаетесь на откуп переводчикам.
— Неужели различия столь существенны?
— Дело не в случайных различиях. Встречаются умышленные искажения, умолчания.
— Например?
— Второзаконие, тридцать два, стих восемнадцать, — отчеканила я, оседлав любимого конька. Чуть не месяц я мучила библиотекарей из-за одного слова, посвятив его толкованию целую статью.
Марджери моментально процитировала упомянутое место.
— «Твердыню, тебя породившую, забыл ты, Бога не помнишь, создавшего тебя». — Она посмотрела на меня с удивлением. — Какие вопросы может вызвать эта фраза? Фрагмент увещеваний Моисея, взывающего к своему заблудшему стаду, призывающего отрешиться от языческих заблуждений и обратиться к Твердыне своей, к Господу.
— Не совсем так. То есть совсем не так. Видите ли, официальная версия перевода с оригиналом не совпадает. Это «создавшего» на иврите передается глаголом «hub», что означает «крутиться, вертеться, извиваться». Как в танце. Или как при деторождении. Фразу можно перевести так: «Твердыню, тебя породившую, забыл ты, Бога, корчившегося в муках родовых, чтобы создать тебя».
Я внимательно следила за ее лицом. Хотела бы я увидеть такую реакцию со стороны моих академических коллег. Марджери вскочила, как ошпаренная кошка, прыгнула к столу и схватила потертый том Библии в мягкой кожаной обложке. Она быстро нашла искомое место и уставилась в текст, как бы желая увидеть его изменившимся. Но текст, разумеется, остался прежним. Марджери обвиняющим жестом протянула книгу мне.
— Но ведь это… Это значит…
— Да, — сухо, даже чопорно подтвердила я. — Это означает умышленное искажение словаря, относящегося к передаче материнской функции Бога. — Следя за игрой эмоций на ее лице, я сформулировала фразу, которую, разумеется, не употребила бы ни в статье, ни в оксфордских дискуссиях. — Господь — Матерь наша, скрытая от нас в течение столетий.
Марджери посмотрела на книгу, опустила взгляд вниз, как будто опасаясь, что пол разверзнется под ее ногами. Вытащив из ящика лист плотной бумаги отличного качества, она отложила Библию. Следующую сигарету уже раскуривала женщина усталая и озабоченная, на кошку совершенно не похожая.
— И… есть еще что-нибудь в таком же духе?
— Сколько угодно.
Марджери несколько раз затянулась сигаретой. Затянулось и молчание.
— М-м-да, — буркнула она под нос, вскочила и зашагала по комнате, снова напомнив мне кошку, готовую вспрыгнуть на штору. Вернувшись к креслу, «кошка» энергичным жестом погасила сигарету о дно пепельницы.
— Я поняла цель вашего прихода. Вы здесь для того, чтобы учить меня.
Я ощутила, что брови мои ползут вверх, точно, как это зачастую случалось с физиономией Холмса.
— Учить меня прочтению Библии. В оригинале. Возьметесь?
Она смотрела на меня так, как будто готова была сию минуту подтянуть свои шелковые рукава и усесться за Библию.
— Ни иврит, ни греческий не представляют особых трудностей в изучении. Было бы время, — туманно отреагировала я.
— Вы должны показать мне это место. Господь — Матерь наша… Если б я только знала!.. И, говорите, есть и еще разночтения подобного рода?
— Не перечесть. Если искать целенаправленно, найдешь. Иов, 38; Псалом двадцать второй; Исайя, 66; Осия, 11; Исайя, 42… И, разумеется, Книга Бытия. То, что вы цитировали сегодня.
— Да, да… Никогда бы не подумала…
В том-то и дело. Марджери Чайлд усвоила слова и понятия, сколотила из них конструкции, пригодные для своих целей, пользовалась этими конструкциями, но ей никогда не приходило в голову копнуть поглубже, подвергнуть сомнению основы, традиционные, устоявшиеся в течение столетий истины. Идея о женственности Божественного не приходила ей в голову. Эту женщину нельзя назвать глубоким мыслителем, ей чуждо буйство интеллекта. Она молится и думает, но мышление ее не назовешь аналитическим. Однако к преображению она готова, как раствор в колбе готов к введению реагента и катализатора. И я только что добавила в этот раствор первую каплю реагента. Пора отскочить в сторону. Подальше.
Еще один кирпичик в здание мировой `шерлокиады`: на этот раз знаменитый сыщик выступает в роли наставника юной Мэри Рассел, которая осваивает под руководством Холмса науку криминалистики и вместе с ним участвует в расследовании преступлений.
Есть мнение, что наш мир — мужской; это в значительной мере верно и для мира Шерлока Холмса. Пожалуй, Холмс и Ватсон — самый известный пример мужской дружбы в литературе, да и большинство персонажей, с которыми им приходится сталкиваться, тоже мужчины — Лестрейд, Мориарти, Моран. Зачастую женщины предпочитают общество друг друга, разделяя тайны, чуждые мужскому миру. Именно об этом идет речь в следующем рассказе, который дарит нам редкую возможность взглянуть на миссис Хадсон с точки зрения другой женщины.
• Наталья Павлищева — признанный мастер исторических детективов, совокупный тираж которых перевалил за миллион экземпляров. • Впервые автор посвятила целую книжную серию легендарному клану Медичи — сильнейшей и богатейшей семье Средневековья, выходцы из которой в разное время становились королевами Франции, римскими папами. • Захватывающие дворцовые игры и интриги дают представление об универсальной модели восхождения человека к Власти, которая не устарела и не утратила актуальности и в наши дни. Из этого подвала под Черной башней не выбраться.
Это яркий, смачный роман с живыми героями, которых ясно видишь, слышишь, любишь или ненавидишь. Он вызывает искренний смех и настоящие слезы сочувствия. Сложный и увлекательный детективный клубок, расплетая который вместе с армянскими сыщиками и не только, читатель многое узнает и сам. Книга написана в Армении и про армян и принадлежит перу известного поэта-переводчика и публициста Лии Аветисян.
Талантливый автор Алексашин написал остросюжетный роман в жанре фэнтези, по которому был снят боевик «Третья стража», побивший все рекорды популярности, в особенности среди молодежи. «Третья стража» и ее герои — чистое воплощение зла, стремящегося завоевать мир, за считанные месяцы сумела завербовать в свои ряды тысячи поклонников-подражателей. Эхо популярности достигло салона «Золотая шпилька», в котором работают женщины, в порядке личной инициативы готовые вести самое запутанное следствие, если события затрагивают их за живое.
Хаш Макгиллен — преданная мать и успешная деловая женщина — всего в жизни добилась сама. Она почти счастлива. Но ее благополучие и покой могут рухнуть в один миг, когда ее сын, бросив колледж, привозит к матери молодую жену — сбежавшую из дома дочь президента, а вслед за ними у них в доме появляется телохранитель и друг президента Ник Якобек. Хаш способна защитить себя и своих близких даже от гнева Первой Леди, но и она не может устоять перед решительным натиском мужественного полковника.
Рассказ занял второе место на конкурсе Рождественского детектива (РД-5) в Детектив-клубе.
Лада Лузина, одна из самых продаваемых писательниц Украины, представляет на суд читателя свой новый роман «Джек-потрошитель с Крещатика» — в традиционном мистическом стиле, где причудливо переплелось киевское время: 80-е годы XIX столетия и день сегодняшний, где ночи полны ужаса, а дни — неожиданных открытий. Писательницей с удивительной точностью передана характерная атмосфера старого Киева — города эстетского, богемного, загадочного, полного тайн. Где по Крещатику, нагоняя страх, бродит свой Джек-потрошитель в поисках новых жертв… Также в данной книге представлены главы из первой полной биографии Вильгельма Котарбинского — от другой известной украинской писательницы Ирины Потаниной.
Москва, XVII век. На торгу обнаруживается тело замерзшего мальчика и при нем — загадочная деревянная книжица, написанная тайными знаками. И снова царским конюхам предстоит распутать опасное дело, в котором подозревают государственную измену.
Простив Виктора Барга, Зинаида Крестовская начинает вести спокойную, почти семейную жизнь. Работа в институте, пусть и нелюбимая, рядом мужчина, за которого она так боролась, – разве этого мало? Но Зина вдруг начинает понимать, что это все не для нее, что ей нужен риск, адреналин. И неожиданно она это получает с избытком. Новое дело, которое Крестовская расследует уже как полноправный сотрудник НКВД, не просто опасно, оно смертельно опасно. Ей предстоит снова столкнуться с секретными разработками НКВД, который, как известно, не останавливался ни перед чем…
…Январь 1942 года. Одесса захвачена немцами и румынами. В городе голод, холод, страх и смерть — не проходит и дня, чтобы кого-нибудь не казнили. Оккупанты свирепствуют — за каждого убитого офицера или солдата они расстреливают десятки мирных одесситов. У Зинаиды Крестовской была возможность эвакуироваться, но она решила остаться в Одессе для подпольной работы, тем более, что ее непосредственным руководителем стал любимый человек — Григорий Бершадов. Однако через какое-то время Зина с ужасом узнает, что не только оккупанты убивают мирных людей — в смертельной схватке сошлись свои, не щадящие никого для достижения своей цели…