Нелепо женское правленье - [11]
— Не за что, — чарующе улыбаюсь я.
— Надеюсь, вам понравилась моя проповедь?
— Да, было очень интересно.
— Прошу вас, чаю или иных напитков.
— Спасибо, непременно, — киваю я, не двигаясь с места.
— Мне кажется, вы нас чем-нибудь порадуете, — вдруг заявляет она тоном конферансье.
— Неужели? — делаю я изумленное лицо, однако не отнекиваюсь. Взгляды наши встречаются, и вокруг ее глаз вдруг стягиваются мелкие морщинки, хотя губы не шевелятся.
— Может быть, вы задержитесь ненадолго, когда мои друзья разойдутся? Нам найдется о чем потолковать.
Я отвечаю безмолвным поклоном и отхожу в уголок. Очень интересная женщина, может быть, не хуже Холмса.
Следующий час был бы невыносимо скучным, если бы не захватывающие подводные течения и интермедии беседы, которую направляла все та же Марджери. Этой группой она управляла так же уверенно, как и аудиторией во время проповеди, хотя и с несколько иной целью. В зале она поучала, побуждала, даже провоцировала. Здесь она выбрала для себя ипостась духовной матери-советницы, просветительницы круга избранных, сплоченного вокруг мудрой водительницы.
Включая меня, присутствовало четырнадцать женщин, самой старшей лет тридцать пять; все из состоятельных семейств, все более или менее привлекательные. И на всех наложило отпечаток разразившееся в Европе безумие. Лишь две ограничились вязанием теплых вещей для солдат, причем одна из них была обременена родителями-инвалидами. Девять добровольных медсестер полевых госпиталей, три из девяти с 1915 года и до конца войны сопровождали транспорты с умирающими во Франции, в Южной Англии, в Средиземноморье, ежедневно по шестнадцать часов крови и гноя, крещение кровью и ужасом для тепличных растений «лучших семейств». Некоторые работали в деревне, сменив седло скаковой лошади на упряжь пахотной, сажая картофель в тяжелой сырой почве. Некоторые потеряли братьев и женихов в Ипре и Пашендале, сплошь и рядом друзья их детства возвращались безрукими, безногими, слепыми, искалеченными. Эти юноши начинали войну, переполненные благородными целями и идеалами, и теряли один идеал за другим; жизнь, борьба и само мышление утрачивало смысл. Более дюжины молодых леди «голубых кровей», сильных, разумных, в присутствии которых я иной раз терялась, стремились сложить свою тяжко добытую зрелость, свою самостоятельность к ногам этой женщины, как они сложили к ее ногам цветы. Она, со своей стороны, внимательно выслушивала каждую, комментировала, судила, советовала — и все это с божественной высоты. Каждая получила свою долю слов с благодарностью, с жадностью голодного ребенка из хлебной очереди, каждая отбывала со своей долей в свой уголок, как собака с аппетитной костью, чтобы обглодать ее там спокойно и без помех. Вероника поднялась и повернулась ко мне.
— Мэри, поедешь со мной? Или приезжай позже…
Она ожила, посвежела и выглядела намного лучше — бесспорная заслуга Марджери Чайлд.
— Нет, Ронни, я поеду в клуб, если не возражаешь; там у меня вещи. Там и переночую. Эту одежду пришлю завтра, или можем встретиться.
Мы переговаривались, а Марджери терпеливо ожидала. Это меня развлекало так же, как наша с нею словесная перепалка чуть раньше. Глядела я лишь на Веронику, но ощущала присутствие Марджери, понимала, что и ее эта ситуация развлекает примерно таким же образом.
— Конечно, давай встретимся. Где?
— У скульптур Элджина в Британском музее. В полдень. Оттуда можно пройти к Тонио. Идет?
— В Британском музее не была вечность! Отлично. Там и увидимся.
Ронни почтительно распрощалась с Марджери Чайлд и удалилась.
ГЛАВА 4
Женщины в целом соображают весьма медленно.
Кирилл Александрийский (376–444)
Дверь за Вероникой закрылась. Она поговорила о чем-то с Мари, затем и голос ее затих. Я сидела и позволяла себя изучать, подробно и неторопливо. Наконец светловолосая женщина отвернулась и скинула с ног туфли. Я перевела дыхание, сообразив, что все это время сдерживала его. Мысленно поблагодарила Холмса за тренировки, придирки и бесконечное ворчание (критику), позволившие мне выдержать это испытание, не дрогнув. Во всяком случае, внешне.
По толстому ковру Марджери Чайлд прошествовала к бутылкам, смешала в стакане джин с тоником. Повернулась ко мне с немым вопросом. Я отрицательно помотала головой, и хозяйка направилась к комоду, вынула эмалевый курительный гарнитур, состоящий из сигареточницы и спичечницы, захватила пепельницу и вернулась на место. Все это с кошачьей грацией и гибкостью. Ноги под себя она подсунула в точности, как кошка миссис Хадсон подбирает лапы.
Вот уже дымится сигарета, использованная спичка успокоилась в пепельнице, которая никак не может замереть на подлокотнике. Светловолосая женщина заполняет свои легкие дымом, медленно выдыхает через ноздри и рот. Столь же верно и вдумчиво втекает в ее желудок первый глоток из стакана. Глаза закрыты.
Когда глаза снова открылись, передо мной сидела совсем другая женщина. Маленькая, усталая, растрепанная, все в том же дорогом платье, с необходимыми для снятия напряжения стаканом и сигаретой. И несколько постаревшая. Теперь Марджери Чайлд выглядела лет на сорок.
Еще один кирпичик в здание мировой `шерлокиады`: на этот раз знаменитый сыщик выступает в роли наставника юной Мэри Рассел, которая осваивает под руководством Холмса науку криминалистики и вместе с ним участвует в расследовании преступлений.
Есть мнение, что наш мир — мужской; это в значительной мере верно и для мира Шерлока Холмса. Пожалуй, Холмс и Ватсон — самый известный пример мужской дружбы в литературе, да и большинство персонажей, с которыми им приходится сталкиваться, тоже мужчины — Лестрейд, Мориарти, Моран. Зачастую женщины предпочитают общество друг друга, разделяя тайны, чуждые мужскому миру. Именно об этом идет речь в следующем рассказе, который дарит нам редкую возможность взглянуть на миссис Хадсон с точки зрения другой женщины.
Талантливый автор Алексашин написал остросюжетный роман в жанре фэнтези, по которому был снят боевик «Третья стража», побивший все рекорды популярности, в особенности среди молодежи. «Третья стража» и ее герои — чистое воплощение зла, стремящегося завоевать мир, за считанные месяцы сумела завербовать в свои ряды тысячи поклонников-подражателей. Эхо популярности достигло салона «Золотая шпилька», в котором работают женщины, в порядке личной инициативы готовые вести самое запутанное следствие, если события затрагивают их за живое.
Хаш Макгиллен — преданная мать и успешная деловая женщина — всего в жизни добилась сама. Она почти счастлива. Но ее благополучие и покой могут рухнуть в один миг, когда ее сын, бросив колледж, привозит к матери молодую жену — сбежавшую из дома дочь президента, а вслед за ними у них в доме появляется телохранитель и друг президента Ник Якобек. Хаш способна защитить себя и своих близких даже от гнева Первой Леди, но и она не может устоять перед решительным натиском мужественного полковника.
Рассказ занял второе место на конкурсе Рождественского детектива (РД-5) в Детектив-клубе.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Лада Лузина, одна из самых продаваемых писательниц Украины, представляет на суд читателя свой новый роман «Джек-потрошитель с Крещатика» — в традиционном мистическом стиле, где причудливо переплелось киевское время: 80-е годы XIX столетия и день сегодняшний, где ночи полны ужаса, а дни — неожиданных открытий. Писательницей с удивительной точностью передана характерная атмосфера старого Киева — города эстетского, богемного, загадочного, полного тайн. Где по Крещатику, нагоняя страх, бродит свой Джек-потрошитель в поисках новых жертв… Также в данной книге представлены главы из первой полной биографии Вильгельма Котарбинского — от другой известной украинской писательницы Ирины Потаниной.
Москва, XVII век. На торгу обнаруживается тело замерзшего мальчика и при нем — загадочная деревянная книжица, написанная тайными знаками. И снова царским конюхам предстоит распутать опасное дело, в котором подозревают государственную измену.
Простив Виктора Барга, Зинаида Крестовская начинает вести спокойную, почти семейную жизнь. Работа в институте, пусть и нелюбимая, рядом мужчина, за которого она так боролась, – разве этого мало? Но Зина вдруг начинает понимать, что это все не для нее, что ей нужен риск, адреналин. И неожиданно она это получает с избытком. Новое дело, которое Крестовская расследует уже как полноправный сотрудник НКВД, не просто опасно, оно смертельно опасно. Ей предстоит снова столкнуться с секретными разработками НКВД, который, как известно, не останавливался ни перед чем…
…Январь 1942 года. Одесса захвачена немцами и румынами. В городе голод, холод, страх и смерть — не проходит и дня, чтобы кого-нибудь не казнили. Оккупанты свирепствуют — за каждого убитого офицера или солдата они расстреливают десятки мирных одесситов. У Зинаиды Крестовской была возможность эвакуироваться, но она решила остаться в Одессе для подпольной работы, тем более, что ее непосредственным руководителем стал любимый человек — Григорий Бершадов. Однако через какое-то время Зина с ужасом узнает, что не только оккупанты убивают мирных людей — в смертельной схватке сошлись свои, не щадящие никого для достижения своей цели…