Некуда - [211]

Розанов и Женни ни живы ни мертвы стояли в спальне.

– Что это ты, матушка, ребенка-то одного бросила? – кропотливо говорила, входя, Абрамовна.

– Так это ты, няня?

– Что такое я, сударыня?

– Звонила?

– Да я же, я, вот видишь.

– А мы думали… что ты по черной лестнице войдешь.

– Нос там теперь расшибить.

Евгения Петровна немножко оправилась и взяла ребенка.

– Не поехала, – сказала няня, входя и протягивая руки за ребенком.

Женни вспомнила, что няня ездила за Лизой.

– Не поехала? – переспросила она ее. – Отчего же она не поехала?

– А не поехала, да вот тебе и только. Знаешь, чай, у ней сказ короток.

Женни была как на ножах. Мало того, что каждую минуту за драпировку ее спальни могли войти горничная или Абрамовна, туда мог войти муж, которого она ожидала беспрестанно.

Женни вертелась около опущенных занавесок драпировки и понимала, что, во-первых, ее караульное положение здесь неестественно, а во-вторых, она не знала, что делать, если горничная или няня подойдет к ней и попросит ее дать дорогу за драпировку.

Бедная женщина стояла, держа палец одной руки у рта, а другою удерживая крепко стучавшее сердце.

– Что нам делать? – шепнула она Розанову. Тот пожал плечами и поникнул головою в совершенном недоумении.

Вязмитинова неслышными шагами подвинулась за занавеску, и через полминуты Розанов услыхал, как щелкнул замок в ее ванной. Вслед за тем Женни выскочила, как бы преследуемая страшным привидением, схватила со стола свечу и побежала через зал и гостиную в кабинет мужа. Во все это время она судорожно совала что-то в карман своего платья и, остановясь у мужниного письменного стола, что-то уронила на пол.

Розанов нагнулся и поднял ключ.

Женни села и оперлась обеими локтями на письменный стол. Голова ее шаталась от тяжелого дыхания.

– Дайте мне воды, – прошептала она Розанову.

Доктор налил ей стакан воды. Она выпила полстакана и вопросительно посмотрела на Розанова.

– Возьмите ключ, – сказал он ей тихо.

Евгения Петровна схватила ключ, дрожащею рукою сунула его в карман и закрыла разрез складкою широкой юбки.

– Что ему могут сделать? – начала она очень тихо.

– Могут сделать очень дурное. Закон строг в таких случаях.

– Боже мой, и неужто нет никакой возможности спасти его? Пусть бежит.

– Как, куда и с чем?

– За границу.

– А где паспорт?

– Пусть скроется пока в России.

– Все-таки нужен вид, нужны деньги.

– Я найду немного денег.

– А вид?

Женни замолчала.

– Что это за бумага? – спросила она через несколько минут, указывая на лежащую на столе подорожную мужа. – Это подорожная, – да? С нею можно уйти из Петербурга, – да? Говорите же: да или нет?

– Да, – отвечал Розанов.

Женни взяла бумагу и, подняв ее вверх, встала со стула.

– А что будет, если эта бумага пропадет? – спросила она, глядя тревожными и восторженными глазами на Розанова. – Отвечайте мне чистую правду.

– Если эту подорожную у Николая Степановича украдут?

– Да, если ее у него украдут? Скорее, скорее отвечайте.

– Если украдут, то… ему выдадут новую, а об этой объявят в газетах.

– И только? Говорите же: и только?

– И только, если она будет украдена и пропадет без вести. В противном случае, если Райнер с нею попадется, то… будет следствие.

– Да, но мой муж все-таки не будет отвечать, потому что он ничего не знал? Я скажу, что я… сожгла ее, изорвала…

– Да, что до вашего мужа, то он вне всяких подозрений.

– Держите же ее, берите, берите, – произнесла, дрожа, Женни.

Она выбежала из кабинета и через час вернулась с шелковым кошельком своей работы.

– Здесь что-то около сорока рублей. У меня более ничего нет, – лепетала она, беспрестанно меняясь в лице. – Берите это все и ступайте домой.

– Что вы такое задумали, Евгения Петровна! Вспомните, что вы делаете!

– Берите и ступайте, приготовьте ему какое-нибудь платье: он ночью будет у вас.

– Как вы это сделаете? Подумайте только, у нас не старая, не прежняя полиция.

– Ах, идите бога ради домой, Дмитрий Петрович. Я все обдумала.

Розанов положил в карман подорожную, деньги и отправился домой.

Женни возвратилась в свою спальню, пожаловалась, что она нехорошо себя чувствует и, затворив за собою дверь из детской, опустилась перед образником на колени.

Темные лики икон, озаренные трепетным светом лампады, глядели на молящуюся строго и спокойно.

В детской послышался легкий старческий сап няни.

Евгения Петровна тихо прошла со свечою по задним комнатам. В другой маленькой детской спала крепким сном мамка, а далее, закинув голову на спинку дивана, похрапывала полнокровная горничная. Хозяйка тем же осторожным шагом возвратилась в спальню. Вязмитинов еще не возвращался. В зале стучал медленно раскачивающийся маятник стенных часов.

Женни осторожно повернула ключ в заветной двери. Райнер спокойно сидел на краю ванны.

– Вы можете уходить нынче ночью, – начала торопливо его спасительница. – Вот вам свеча, зеркало и ножницы: стригите ваши волосы и бороду. Ночью я вас выпущу через подъезд. Розанов будет ждать вас дома. Если услышите шаги, гасите свечу.

– Евгения Петровна! зачем вы…

– Тсс, – произнесла Женни, и ключ снова повернулся.

В одиннадцать часов возвратился Вязмитинов. Он очень удивился, застав жену в постели.