Некто Гитлер: Политика преступления - [56]

.

3. Месяцем позже, в октябре 1939 года, по окончании военной кампании в Польше началась третья волна массовых убийств, чьими жертвами стали польская интеллигенция и польская элита. Эти убийства продолжались пять лет. Письменного приказа Гитлера на этот счет не было – письменный приказ об уничтожении больных был последним письменным приказом Гитлера такого рода, – только устные распоряжения, которые, однако, убедительно подтверждаются их безукоризненным выполнением. Так, Гейдрих[144] в отчете от 2 июля 1940 года, давая объяснения руководству вермахта о терроре, развернутом на территории Польши, ссылается на «чрезвычайно решительный приказ фюрера <…> о ликвидации всего польского руководящего слоя, который исчисляется тысячами», а генерал-губернатор оккупированной Польши Франк[145] цитирует устное распряжение Гитлера от 30 мая 1940 года: «То, что осталось от польской элиты, должно быть ликвидировано, то, что вновь рождается, должно быть нами отслежено и уничтожено»[146]. Установленный факт: в Польше по указанию Гитлера в течение пяти лет планомерно уничтожали не только евреев, но и поляков, причем главным образом из образованных слоев общества – священников, учителей, ученых, журналистов, предпринимателей, которые тоже были лишены своих прав и предоставлены произволу новой власти. Что представляла собой эта широкомасштабная акция можно уяснить из меморандума Гиммлера, составленного в мае 1940 года. Гиммлер был правой рукой и пособником Гитлера, а потому может считаться в этом вопросе рупором своего вождя:

Для негерманского населения на Востоке не должно быть никаких учебных заведений, кроме четырехлетних народных школ. Цель этих народных школ только и исключительно: простой счет в лучшем случае до пятисот, умение написать свое имя и приучение к честной, старательной и самоотверженной службе немцам. Читать им, я полагаю, вовсе необязательно. Кроме этих школ, на Востоке Европы не может быть никаких учебных заведений. <…> Население генерал-губернаторства следует в ходе этих последовательно проведенных мероприятий в течение десяти лет низвести до уровня неполноценного народа. <…> Это население станет безгосударственным народом рабочих и ежегодно будет поставлять Германии дешевую неквалифицированную рабочую силу (строительство дорог, каменоломни, стройки).

Такая варваризация старого культурного наро-да, естественно, преступление само по себе, но она включает еще и физическое уничтожение польского образованного класса. Точное число убитых таким образом поляков труднее установить, чем точное число уничтоженных евреев. В целом, согласно официальным польским данным, Польша за шесть лет войны потеряла около 6 000 000 человек, из которых 3 000 000 евреи. Не более чем 300 000 поляков погибло на поле боя. 700 000 – беженцы. Остается 2 000 000, из которых более половины погибло в ходе планомерной кампании по уничтожению польской элиты. Прочие – жертвы карательных акцией против партизан, бесцеремонных массовых переселений и террора, развернутого оккупационными властями.

4. Немецкая политика по отношению к русскому населению оккупированных на два, три года гигантских русских территорий полностью соответствовала описанной выше политике Германии по отношению к Польше: истребление образованного и руководящего слоя, порабощение остального, лишенного всяких прав населения. Польша, которой поначалу Гитлер готовил куда более легкую судьбу прислуги вроде Венгрии, Румынии, Словакии и Болгарии, после того как она отвергла эту роль, была не просто наказана, но стала опытным полигоном Гитлера перед началом давно запланированного порабощения и уничтожения России. Правда, ситуация в России в двух пунктах весьма существенно отличалась от польской ситуации, и это еще более усугубляло преступную политику Гитлера.

Во-первых, русский высший слой был на деле или номинально коммунистическим (тогда как польская элита была в основном консервативно-католическая) – и это обстоятельство развязывало нацистам руки в деле его истребления. Во-вторых, к преступлениям, совершенным в России, в отличие от Польши, был добровольно или нет, но причастен вермахт.

В Польше генерал-полковник Бласковиц[147], первый главнокомандующий вооруженными силами в Восточной Европе (впоследствии снятый с этой должности), в первую военную зиму в своей официальной жалобе писал о том, что за линией фронта в оккупированных областях «бушуют зверские и патологические инстинкты», по поводу чего Гейдрих в своем уже цитированном нами отчете от 2 июля 1940 года указывал, что «чрезвычайно решительный» приказ фюрера не мог быть доведен до сведения военного командования по причине чего, «глядя со стороны, действия полиции и SS могут показаться грубым произволом». В России Гитлер решил не предоставлять своей армии такого алиби. Уже 30 марта 1941 года, за несколько месяцев до начала войны с Россией, он произнес речь перед высшими офицерскими чинами, в которой высказался начистоту: «Мы должны отказаться от понятия солдатского товарищества. Коммунист не был нам товарищем до этой войны и не будет товарищем после. Здесь речь пойдет о войне на уничтожение. <…> Мы ведем эту войну не для того, чтобы сохранить нашего смертельного врага. Жестокость на Востоке – благо для будущего».