Некто Гитлер: Политика преступления - [55]

Главные преступления Гитлера состоят и не в «нарушениях законов и обычаев войны», то есть в «военных преступлениях» – так это было определено на Нюрнбергском процессе. Здесь придется заметить, что этот пункт обвинения входит в явное противоречие с предыдущим. Ведь если сама война обозначена как преступление, тогда ее законы и обычаи оказываются частью преступления и об их нарушениях говорить не приходится. В самом деле, ведь юридическое понятие «законы и обычаи войны» предполагает, что война вовсе не преступление, а, к сожалению, пока приемлемое, поскольку неустранимое, явление в международных отношениях. «Законы и обычаи войны», по удачному выражению Карла Шмитта[138], служат для «укрощения войны». Эти законы и обычаи своими запретами и предписаниями направлены на то, чтобы сберечь жизни гражданского населения и военнопленных, ограничить жестокость войны, сделать войну выносимее.

Конечно, с «законами и обычаями войны» дело обстоит совсем не идеально. Женевская конвенция об обращении с военнопленными[139] была ратифицирована далеко не всеми странами Европы. Гаагские конвенции 1899 и 1907 годов[140], запрещающие нападение на мирное население во время войны, входили в явное противоречие с ведением воздушной войны: авиационные налеты на мирные кварталы этими конвенциями не предусматривались.

Но еще важнее то, что нарушения различных законов и обычаев войны, которые совершаются во всех войнах и всеми воюющими сторонами, традиционно не подлежат никаким международным санкциям, правда, по довольно веским причинам. С разной степенью строгости они караются военными трибуналами самих воюющих стран – зачастую с максимальной строгостью, поскольку грабежи, убийства, изнасилования и тому подобное, если закрывать на них глаза, подрывают дисциплину и тем самым силу воюющей армии. Но после войны эти преступления, коль скоро они остались безнаказанными, как правило, негласно амнистируются всеми сторонами, о чем могут сожалеть разве что фанатики юриспруденции. Есть некая мудрость в том, чтобы относиться к естественным, если можно так выразиться, жестокостям войны как к побочным явлениям чрезвычайной во всех смыслах ситуации, когда добропорядочные граждане, отцы и матери семейств привыкают к смертям и убийствам, так что после войны им необходимо как можно скорее заставить себя забыть этот опыт.

Державы-победительницы ошиблись, когда после войны забыли эту мудрость. И не потому лишь, что преследование одних лишь побежденных за бесчинства, которые имели место и со стороны победителей, могло показаться несправедливым. Но главным образом потому, что особый характер гитлеровских преступлений затушевывался, поскольку они ставились в один ряд с преступлениями, совершаемыми во время любой войны. Гитлеровские массовые убийства как раз тем и отличаются, что они не были военными преступлениями. Истребление военнопленных в горячке и безумии сражений; расстрелы заложников во время партизанской войны; «стратегические» бомбардировки населенных пунктов; затопление пассажирских судов в ходе подводной войны – всё это военные преступления, ужасные, разумеется, но после войны о них с молчаливого согласия сторон лучше забыть. Массовые убийства, планомерное уничтожение целых слоев населения, истребление людей, как «паразитов», – нечто совершенно другое.

Этими преступлениями Гитлера мы далее и вынуждены будем заняться, причем нам не хотелось бы задерживаться на жутких подробностях этих преступлений. Их много в других книгах, к примеру в точном и строго документированном труде Рейнхарда Хенкиса[141] «Насильственные преступления национал-социализма». Здесь мы лишь коротко изложим факты в их временной последовательности.

1. В день начала Второй мировой войны по письменному приказу Гитлера начались массовые убийства больных в Германии. На основании этого приказа было убито 100 000 «никчемных едоков» в обычных больницах, от 70 000 до 80 000 пациентов психиатрических лечебниц, от 10 000 до 20 000 больных и инвалидов, оказавшихся в концлагерях, все пациенты-евреи в нервных клиниках и около 3000 детей от трех до тринадцати лет в спецшколах и интернатах. Акция завершилась в августе 1941 года и потому, что она вызвала растущее беспокойство среди населения Германии, и в силу протестов со стороны Церкви, и потому прежде всего, что созданная для уничтожения больных организация (кодовое наименование Т4) теперь была брошена Гитлером на истребление евреев. Позднее Гитлеру не представилась возможность продолжить уничтожение больных[142].

2. В том же сентябре 1939 года в Германии начались акции по уничтожению цыган. Их хватали по всей стране, сначала отправляли в концентрационные лагеря, а потом двумя потоками, в 1941 и 1943 годах, в лагеря уничтожения. С 1941 года цыгане в оккупированных областях Восточной Европы уничтожались столь же систематически, как и жившие там евреи. Эти массовые убийства плохо изучены, потому, наверное, что не сопровождались пропагандой, а проходили в полной тишине. О них не говорили тогда, когда они происходили, и знают о них сегодня не больше, чем в то время. Документы редки. Всего было убито 500 000 цыган во всей Европе. Из 25 000 цыган, живших до войны в Германии, к 1945 году осталось 5000