Нектэрия - [46]

— Что? — не выдержав моего взгляда, с вызовом спросила она.

— Ничего, — удовлетворенно ответил я, и отвернулся.

Мне понравилось, то, что я увидел. Человеческий взгляд не заметил бы её пылающие щёки, но глаза вампира позволили мне заметить румянец на её щеках. Я задумался. У неё странный для человека тип кожи. Она бледная, как и мы. Внешне, не краснеет, хотя могу поклясться, что сейчас её щеки просто пылают. А потом я вспомнил про автозагар, и её слова: «чудесный жёлтый оттенок». У нас вначале были такие же проблемы. И пришлось поработать над формулой, чтобы получить нормальный цвет лица. А вообще, в ней много странного и необычного. Ничего, приедем в замок, я во всём разберусь, успокоил я себя.

Лана тем временем опять одела наушники и включила плеер. На этот раз заиграла современная музыка.

После трёх часов дня мы пересекли границу с Чехией, и опять съехали на объездную дорогу. Лана всё время слушала плеер, не давая возможности поговорить с ней. Ближе к вечеру мы въехали в маленькое село, я увидев там кафе, попросил Ника остановиться, чтобы Лана поужинала. Она нехотя перекусила, и мы опять тронулись в путь. Сев в машину, чтобы как-то завязать беседу, я сказал:

— Через полтора — два часа будем возле очередного домика.

— Хорошо, — она кивнула и опять одела наушники.

Ник усмехнулся и сказал мне тихо:

— Дай ей обдумать мои слова и привыкнуть к этому. Не спеши. Честно, такое впечатление, что тебе лет пятнадцать, а не триста восемьдесят один. У тебя в постели побывали одни из самых прекрасных женщин последних двухсот лет, и проблем у тебя никогда не возникало, а с Ланой ты ведёшь себя, как неопытный юнец.

— Заткнись, — зло выдавил я из себя.

— Хотя я тебя пониманию. Вспомни, что я вытворял, когда ухаживал за Анной, — весело сказал Ник.

— Ты был человеком, — пробурчал я.

— Ну и что. У тебя по сути такая же ситуация. У нас с Анной — я был человеком, а у вас наоборот.

— Ты упускаешь самое главное. Ты стал вампиром, и у вас с Анна впереди не одно столетие. А Лану никто не позволит сделать вампиром, и впереди у нас лет пятьдесят, если повезёт, — грустно сказал я.

Ник нахмурился и замолчал. Через два часа мы подъехали к домику. Достав сумки, мы зашли в домик. Лана заняла комнату и пошла в душ. Выйдя оттуда, пожелала нам спокойной ночи и скрылась в комнате.

Я сел в кресло во второй комнате и стал смотреть в окно. Разговаривать не хотелось, Ник тоже молчал. Спустя час Ник серьёзно произнёс:

— Я бы на твоём месте сидел не здесь, а в её комнате.

Он словно прочитал мои мысли. Я кивнул, и поднялся. Приоткрыв двери, я убедился, что она уже спит и тихонько войдя, сел в кресло.

Я смотрел на неё и думал. Ник был прав, иногда я действительно вёл себя как идиот. В тот день, когда я понял, что она для меня не просто нектэрия, а нечто большее, я начал делать глупость, за глупостью. Вспомнить хотя бы случай с музыкой Чайковского и «Франческой да Римини». Я сам не понял, почему тогда повёл себя так, и что заставило сказать меня те слова. Сегодня я заметил одну важную деталь. С Ником она общается спокойно и без стеснения, и со мной тоже, пока я не начинаю показывать моё отношение к ней. Создаётся впечатление, что она старается избегать любых намёков на любовь. Хотя в то утро, когда я попытался её поцеловать, я видел, что мои прикосновения ей приятны. А потом всё резко изменилось. И дело здесь не в отвращении, она спокойно воспринимает нашу сущность, её не пугает, что мы вампиры. Здесь что-то другое. Может всё дело в несчастной любви, она с кем-то рассталась, и поэтому переехала жить в горы? Хотя наврятли. Во-первых, мне тяжело представать человека, который бросит Лану, для этого надо быть беспросветным идиотом, а во-вторых, Лана умная, красивая и самодостаточная женщина, которая не боится трудностей, и уж несчастная любовь не заставит её сбежать в горы. А может, когда-то она любила, и эта любовь причинила ей боль? Она очень сильный человек, и она приняла решение никогда больше не пускать любовь в свою жизнь? Я вспомнил её слова, сказанные вчера днём: «больше не пущу никого в своё сердце». Значит дело в этом. Элементарный инстинкт самосохранения не позволяет ей полюбить кого-то и довериться другому человеку. И если я хочу, чтобы она полюбила меня, мне сначала надо заслужить её доверие.

Я улыбнулся. Ну конечно, как я сразу не понял! Мы знакомы с ней неделю, а я уже начинаю открыто демонстрировать свои чувства, и пытаюсь её целовать. Естественно, она не верит в серьёзность моих отношений. Она видит во мне красивого, уверенного мужчину, и понимает, что к моим ногам упала не одна женщина, и не хочет стать одной из них. И скажи, я ей сейчас, что люблю её, она просто не поверит. Откуда ей знать, что если мы влюбляемся, то это раз и навсегда.

Ирония судьбы. С каждым годом, с каждым десятилетием я разочаровывался в женщинах. Сначала я на самом деле, упивался своей силой, красотой и обаянием. Любая женщина покорялась моим желаниям, мне даже не надо было использовать силу внушения. Я получал всё, что хотел. Но потом мне стало это надоедать. Я уже видел их насквозь. Все их ужимки, уловки, тайные мотивы которые ими двигали, и это стало вызывать у меня раздражение. Кругом была фальш и наигранность. С последней женщиной я расстался тридцать два года назад, и больше не испытывал интереса к ним. И вот, пожалуйста, я встретил Лану. Она была настоящей, в ней не было той фальши и алчности, которые я привык видеть в женщинах, и это меня привлекало в ней больше всего. Мне нравилось, что при всей своей внутренней силе, она по-прежнему оставалась мягкой и доброй женщиной. Не многие женщины способны найти золотую середину — быть и сильной и женственной одновременно. Их бросает из крайности в крайность. Одни слабые и требуют постоянного внимания к себе, и считают, что мужчины должны заботиться о них. Другие — противоположность. Этакий мужик в юбке. И то, и другое раздражало меня в женщинах. С Ланой всё иначе.